Собиратель историй - Иви Вудс

— Ты в порядке? — спросил он через некоторое время.

— Наверное, я просто скучаю по ней.

— Я тоже, милая. Я тоже.

Они провели в кровати остаток дня. Валялись с Максом, разговаривали о разных глупостях, какие только могли прийти в голову. Вспомнили, как на чердаке завелась мышь и Оран поставил мышеловку. Каждый день он клал в нее сыр, и тот исчезал, но мышеловка оставалась пустой. А потом оказалось, что это Хейзел и Кэти воровали лакомство, чтобы спасти бедную мышь.

— Я все не мог взять в толк, как бестолковый грызун может такое проделывать! — смеялся Оран. — Да уж, Кэти и мухи обидеть не могла.

— Сара хорошая, правда? — неожиданно спросила Хейзел.

— М-м-м…

— Хотя она кажется немного грустной.

— С чего ты взяла?

— Не знаю, просто иногда я чувствую, она о чем-то не говорит. Может, просто скучает по дому.

Оран задумался, проснулась ли в Хейзел женская интуиция или это он настолько невнимателен к чужим тревогам и волнениям.

— Я дала ей «Справочник фейри», — сообщила Хейзел.

— Серьезно? Это ведь твоя любимая книга!

— Да-да. Представляешь, оказывается, парень, который написал ее, приезжал когда-то сюда, в Торнвуд, и общался с девушкой, чей дневник нашла Сара. Эта девушка жила в доме Батлера.

— Ничего себе совпадение… Так Сара тоже верит в фейри?

Оран удивился, что смог задать этот вопрос с серьезным лицом.

— Те, кто не верит в магию, никогда ее не отыщут.

— Ух ты, это глубоко, Хейзел! Когда это ты успела стать такой мудрой?

— Пап, это Роальд Даль! Серьезно, тебе стоит попробовать прочесть хоть одну книгу!

Глава 28

Позднее тем же вечером Сара мерила шагами дом, который едва ли можно было назвать большим. На телефоне мигал неотвеченный вызов от Джека. Ей ужасно хотелось выпить, но Сара понимала: от этого будет только хуже. Нет, хватит откладывать на потом, пришло время посмотреть правде в глаза. Но делать это в одиночестве ей совсем не хотелось. Схватив телефон, она нашла в Гугле номер местной службы такси и вышла ждать машину у входа, приоткрыв дверь. Вскоре два луча прорезали темноту, точно прожекторы, рядом зашумел мотор — и Сара почувствовала себя увереннее.

— Какой приятный сюрприз! — воскликнула Фи, отходя в сторону и жестом приглашая Сару зайти в дом. Уютное тепло и ламповый свет в доме контрастировали с темнотой, царящей снаружи.

— Извини, что без предупреждения, Фи. Мне следовало сначала позвонить.

Фи отмахнулась, пропуская светские любезности, и Саре немного полегчало. Не раздумывая, хозяйка поставила кипятиться воду и насыпала немного трав в чайник, который всегда был готов угостить чашечкой чая.

— Маркуса нет дома?

— Он у любовницы, — хмыкнула Фи, и у уголков ее глаз появились морщинки. — Работает в своем отеле круглыми сутками.

— И ты не против?

— С чего мне быть против? Он любит свою работу, она делает его счастливым.

Между Фи и Маркусом все было так просто. Казалось, ничто не может разлучить их.

— Мой муж звонил.

— Вот как, — отозвалась Фи и разлила чай по глиняным чашкам. Затем открыла коробку с разнообразным печеньем.

Сара сделала несколько глотков:

— Очень вкусно!

Некоторое время обе молчали.

— Я начинаю думать, что все делала не так. Он сказал кое-что… — У Сары перехватило дыхание. — Понимаешь, мы никогда не говорили друг с другом по-настоящему. То есть говорили, конечно, но как два малознакомых человека, которые боятся обидеть друг друга.

— Понимаю. В конечном счете начинаешь говорить то, что от тебя хотят услышать. Такое бывает, когда очень боишься потерять близкого человека… но в итоге теряешь себя самого.

Сара не знала, что за магия кроется в этой женщине, в этом месте, отчего разговор на столь интимную тему ничуть ее не смущал. Сколько бы Сара ни посещала психотерапевта, она никогда не чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы открыться. Должно быть, некоторые люди просто умеют слушать лучше других.

— Фи, можно… я расскажу тебе кое-что о себе? Потому что если я этого не сделаю, то, мне кажется, просто с ума сойду.

Фи сжала ладонь Сары:

— Здесь ты в безопасности.

В доме было тепло, пахло сухими цветами и фруктами. Сара оперлась на подлокотники деревянного кресла и переплела пальцы на животе.

— Мы думали, раз первый триместр прошел, бояться уже нечего — так она начала. — Джек просто сошел с ума: люлька, кроватка, автокресло… Дом заполнился детскими вещами, а я накупила столько одежды, что хватило бы на тройняшек! Мы были готовы привести новую жизнь в этот мир, но не были готовы… к тому, что случилось.

Сара зажала рот рукой, словно пыталась остановить рвущиеся наружу слова. Кончиками пальцев она водила по пересохшим губам, пока Фи молча сидела напротив и терпеливо ждала. Через какое-то время Сара продолжила:

— Никогда не забуду лицо врача, который делал мне УЗИ. Он запаниковал. Потом в палату зашел кто-то еще. «Отслойка плаценты» — вот что они сказали, и я понятия не имела, что это значит, но догадывалась, что ничего хорошего. А потом врач обронил: «Гибель плода», и… это уже никак иначе истолковать было нельзя. Я как будто сделала глубокий вдох и так и не смогла выдохнуть. На следующий день они стимулировали роды. Не думала, что, когда буду рожать, в палате будет так тихо. Очень хотелось услышать плач ребенка, но вместо него была тишина. Врачи сказали, мы можем провести с ней столько времени, сколько захотим. Нам посоветовали сделать несколько снимков на память, а еще Джек сохранил отпечатки ее маленьких ладошек и ступней. Я была совершенно раздавлена. У меня не было ребенка, но тело переполняли гормоны, а грудь — молоко.

Сара прерывисто дышала, грудная клетка вздрагивала от напряжения. Ее взгляд был прикован к деревянной вазе с фруктами, стоящей в центре стола. Ручная работа, это она могла сказать наверняка: когда-то отец вытачивал такие на токарном станке. Надо было сосредоточиться на чем-то, и она пялилась на древесину, стараясь успокоиться.

— Медсестры все твердили, как мантру: «Ты можешь попробовать еще раз, милая». Как будто я пыталась выиграть мягкую игрушку на ярмарке. Нет, — Сара потрясла головой, — когда мы потеряли Эмму, вместе с ней испарились и все радости, которые сулит рождение ребенка. Тепло ее тела на моей коже, ее неповторимый аромат, этот тихий горловой звук, который дети издают во сне, ее смех…

Она крепче сжала руки и еще раз тряхнула головой, будто освобождаясь от чего-то. Слез больше не было: она уже давно