Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло

— Мне с тобой надо поговорить. Только с глазу на глаз. Пойдем за дуган.

Базар дернул Бата за рукав — не ходи, мол, а вслух произнес:

— Уже темно, верблюды наши, сам знаешь, Алаг, вперед ушли, еще не найдем их в темноте-то. Спасибо за угощение, нам надо ехать.

С этими словами Базар вышел из юрты и вскочил на коня. Бат последовал его примеру. Алаг сощурился.

— А мне, Бат, так надо было с тобой поговорить. Ну да ладно, мы еще встретимся! — В его голосе Бату почудилась угроза.

— Наверняка этот спекулянт пронюхал, что мы догадываемся, где ламы прячут золото, — сказал Базар, нахлестывая своего коня. — Не нравится мне Алаг, а потом, вы заметили, хозяева все время с ним переглядывались! Поверьте моему слову, Бат, дурные это люди.

Они нагнали верблюдов уже ночью. Затем отыскали небольшую лощину и, не зажигая огня, устроились на ночлег. И хотя была очередь Бата караулить, Базар тоже не спал. Натянув на плечи меховую доху, он всю ночь не выпускал из рук винтовку.

ПИСЬМО

После приезда Бата в Базархэйтэнскую таможню прошло несколько недель. Весна оказалась, как и предсказывали старики, суровее прежних — мели метели, а когда стаял снег, завертелись песчаные вихри.

Бат решил выполнить обещание и съездить в Байшинту навестить Загда.

— Поедем вместе, — предложил он Базару. Тот охотно согласился.

Доехали они благополучно. На южной окраине поселка было непривычно пустынно. Видно, многие араты уже откочевали.

— Наверное, что-то случилось? — встревожился Бат. Вот и юрта Загда. На дверях висел замок.

— Не лучше ли вернуться назад, — предложил Базар.

— Раз Загда не оказалось дома, надо непременно повидать Жамца.

Они свернули с тракта и кружным путем поскакали к северной части поселка, где жил Жамц. Жамц вышел им навстречу. Но ни тени прежней улыбки, ни радости при виде гостей. Он пригласил их войти. Засуетился, поставил на огонь алюминиевый котелок с водой, а потом вдруг сказал:

— У нас здесь очень неспокойно. Араты за кордон стали подаваться. Ламы их заставили. Наш Загд поехал вслед за аратами, вернуть их хотел, да попал в руки врагов. Они ему все припомнили — и масло, и обрат. — Голос у Жамца дрогнул. — Убили, убили нашего Загда!

— Не может быть! — воскликнул Бат. — Жамц, скажи, что это неправда!

— Что уж там, Бат, не понимаешь разве, что Жамц правду говорит, — горестно сказал Базар. — Когда это случилось?

— На днях. И вам здесь нельзя оставаться, — сказал Жамц. — Я знаю, за Батом тоже охотятся. Сейчас я вас накормлю, и поезжайте.

Он достал мясо и стал нарезать.

— Послушай, Бат, — прервал молчание Базар. — Жамц дело говорит. Давай-ка подаваться отсюда.

Бат вытер ладонью мокрые от слез щеки.

— Наш Загд был настоящим революционером. Много он сделал для народа, а сколько еще мог бы сделать!

— Я еще вот что хотел сказать тебе, Бат, — сказал Жамц. — После ареста ламы-гэгэна Алаг и Желтолицый многим аратам головы заморочили. Алаг сговорился с ламой Ганжирвой, и они стали подбивать местных жителей уходить за кордон, подальше от новой власти. А теперь этот Алаг вместе с Желтолицым и сам бежал за границу. Еще прошел слух: когда ты ехал в новую таможню, тебя хотели по дороге заманить в какой-нибудь монастырь и убить.

— Точно так и было, — отозвался Базар. — Недаром мое сердце тогда чуяло беду. Но я от Бата ни на шаг не отходил. Верно, сынок?

Бат кивнул, ему стало не по себе. А ведь казалось, Алаг был добрым приятелем. Теперь выходит, лгал он на каждом слове.

Вскоре Бат и Базар покинули юрту Жамца.

— Счастливо тебе оставаться, дорогой Жамц. Добрая ты душа. Мы поскачем сейчас к границе и постараемся уговорить аратов, намеревающихся уйти за врагами в чужие земли, остаться на родине.

— Пусть исполнится ваше намерение! Только будьте осторожны и поскорее возвращайтесь домой.

— Вернемся, — ответил Бат, вскакивая в седло. — Нас много, и мы врага одолеем.

…Прошло полмесяца. Однажды, когда Жамц после трудового дня — он стриг верблюдов в коммуне — вернулся домой, сосед принес ему конверт.

— Один должностной человек передал для тебя письмо.

«Верблюдоводу Баянтэхэмской коммуны Жамцу» — значилось на конверте. Да это же от Бата! Он, Бат, учил Жамца монгольской письменности, и его почерк Жамц узнал бы среди тысячи других.

«Дорогой друг и соратник по борьбе Жамц, — говорилось в письме. — Шлю тебе привет из далеких краев. Надеюсь, ты жив, здоров, и на работе у тебя все благополучно. Сейчас мы с Базаром зимуем в Борзонгинской Гоби. Позади нелегкое дело, — помнишь, мы поехали от тебя к границе? Нам удалось разъяснить аратам политику партии и правительства. Ни один из них не ушел тогда за кордон. Теперь все они живут вблизи от нас.

Отыскали мы и останки Загда, нашего дорогого соратника и друга. Мою скорбь трудно передать словами. Пуля врага оборвала его жизнь. Теперь точно известно, что он погиб от руки Алага. Враги пытали Загда. И не только его, но и других преданных делу революции товарищей. Имена их, как и дела, навсегда останутся в наших сердцах.

Дорогой Жамц, я хотел бы все это рассказать тебе сам. Но, к сожалению, сейчас не могу приехать: сегодня срочно выезжаю в Улан-Батор по неотложному делу. Надеюсь, скоро встретимся.

С приветом Бат».

Жамц погладил письмо мозолистыми руками. Бат — настоящий ревсомолец. Таким же обязательно станет и он, Жамц.

Перевод Г. Матвеевой.

СОРМУУНИРШИЙН ДАШДООРОВ

Сормууниршийн Дашдооров — поэт, прозаик, драматург, детский писатель. Родился в Средне-Гобийском аймаке в семье скотовода в 1935 году. Пишет с 1952 года. В 1955 году окончил педагогический институт в Улан-Баторе, в 1969 году — Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького в Москве. Среди изданных писателем книг — поэтические сборники «Радуга над степью» (1961), «Мой народ» (1965), роман «Гобийская высота» (1963), повести «Высокая мама», «Юндэн из красной юрты» (русский перевод — 1973), рассказ «Солдат вернулся» (русский перевод — 1979), множество других произведений в прозе, а также стихов и поэм для детей и юношества: «Новый ученик» (стихи, 1957), «Золотая ласточка» (поэма, 1960), «Сиротинка белый верблюжонок» (поэма-сказка, 1963).

ЮНДЭН ИЗ КРАСНОЙ ЮРТЫ

Гвозди б делать из этих людей:

Крепче б не было в мире гвоздей.

Н. Тихонов

Вам, верно, приходилось смотреть в темное-претемное, как вода в глубинном колодце, небо, в котором, словно жемчужная россыпь, сияют звезды? Особенно темным небосвод становится