Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло

— Как там Хулан? Выполнит обязательства? — поинтересовался Шарав.

— Трудится на славу, судя по всему, обязательства свои она выполнит. Да и остальные тянутся за ней, тоже с расчетом действуют. Ответственности теперь больше, дисциплина крепче, да и сырье экономим.

Из этого короткого разговора можно было заключить, что в работе этой смены, где прежде был мастером Шарав, произошли большие перемены. Люди стали лучше работать и больше получать. «Зарплата выше — работается веселей», — говорили ткачихи.

В тот же день после работы Шарав случайно встретился с Хулан у фабричных ворот.

— Здравствуй!

Девушка вздрогнула от неожиданности, но, узнав Шарава, приветливо поздоровалась с ним. Шарав и Хулан хоть и работали в одном цехе, но почти никогда не встречались. Он украдкой рассматривал девушку. Она заметно похорошела — пополнела чуть-чуть. Лицо у нее было свежее, словно умытое росой. Он проводил ее до автобусной остановки.

— А ты, Хулан, процветаешь, ну просто в гору идешь, — произнес он тихо. — Давно хотел тебе сказать, да все случая не было подходящего. Ты избрала правильный путь. С самого начала, как ты пришла на фабрику, я хотел, чтобы ты стала первой, чтобы работала лучше всех. Ты и стала первой, только пошла своим путем. И правильно сделала, что меня не послушалась, иначе ничего не добилась бы.

Хулан промолчала. Ей вдруг стало грустно. Может быть оттого, что Шарав утратил былой задор. А ведь тогда он, оказывается, и в самом деле хотел ей помочь. Сейчас, после того как Шарав признался в своей неправоте, Хулан смотрела на него совсем иначе. Он больше не вызывал в ней отвращения.

— Я читал о тебе в газете, — продолжал между тем Шарав. — Хорошо написано.

— Понравилось? — удивилась Хулан. — А мне нет! Мне теперь даже неловко людям в глаза смотреть. Можно подумать, что я лучше, умнее других и достигла всего без посторонней помощи. Неверно все это!

— Брось скромничать, Хулан, ведь мы тебя знаем. Все правильно в газете написано.

— А по-моему не жизненно. Когда пишут о нас, ткачихах, надо помнить, что в нашей продукции заложен и труд тех, кто производит станки, кто их налаживает. Но об этих людях, как правило, никогда не пишут.

— Ох, Хулан, заболтался я с тобой, а главного так и не сказал. А может, и говорить не надо, сама догадываешься?

Хулан задумалась.

— Не догадываюсь, — сказал она равнодушно: ей не хотелось ворошить прошлое.

— Короткая у тебя память. Думаю я о тебе день и ночь, вот что! А ты, верно, ни разу не вспомнила, — с обидой произнес Шарав. Что-то еще осталось в нем от того, прежнего, самонадеянного. А может, и впрямь она ему в душу запала?

— Не надо вспоминать о старом! — бросила Хулан.

К счастью, подоспел автобус. Она ловко вскочила на подножку, прошла в салон, а Шарав так и остался стоять с открытым ртом. Он все сильнее и сильнее тосковал по девушке. Вначале он просто хотел прибрать к рукам девчонку, теперь же образ ее не давал Шараву покоя. Но после сегодняшней встречи у него не осталось никакой надежды. Шарав, грустный, побрел домой.

Хулан тоже расстроилась. Девушка сердцем чувствовала, что Шарав страдает, и это делало его ближе, понятней. И все же полюбить его она не сможет, потому что любит другого.

Дамба и Хулан еще ничего не сказали друг другу, но дружба у них была крепкой.

Однажды после театра они долго гуляли и Хулан поделилась с Дамбой своими мечтами и надеждами. Рассказала о матери, о младших братьях и сестрах. Раскрыла она ему и свои маленькие тайны, которыми девушки обычно делятся только с подругами, и позднее, вспоминая об этом, сама удивлялась. А у Дамбы не было тайн. Родился он в худоне, в зажиточной аратской семье, в город переехал несколько лет назад, почувствовал тягу к технике, стал слесарем, и, говорят, неплохим.

— Знаешь, отцу мое занятие поначалу не нравилось, хоть он и твердил, что я родился под звездой, покровительницей металла. Люблю работать с металлом. По крайней мере, видишь плоды собственного труда. Встанет станок — без слесаря-наладчика тут не обойтись. Придешь, начнешь колдовать, лечить машину, глядишь, получается. Сердце радуется, будто сквозь тучи проглянуло солнце. А еще большая радость, если после ремонта станок долго не выходит из строя.

Любовь к своему делу была понятна Хулан, и она улыбнулась:

— Когда работа нравится, справляешься. А не нравится — ничего не получается.

— Я не всякую работу люблю. Машины люблю, механизмы разные. Еще в детстве появляется тяга к чему-то определенному.

— С этим я не согласна. — Хулан нахмурилась. — Вот взять, к примеру, меня. Я, когда была маленькой, вовсе не собиралась стать ткачихой. И ты не думал, что станешь слесарем. Вряд ли ты у себя в худоне видел, как работают слесаря.

— Ох, Хулан, на сегодня хватит об этом. Тема чересчур сложная.

— Ладно, Дамба. Скажу только, что в наше время каждый должен выбирать себе дело по душе и работать в меру своих способностей.

— Правильно. В стране много профтехучилищ, они готовят квалифицированных рабочих, значит, каждый может выбрать подходящую профессию.

За разговором молодые люди не заметили, как наступила ночь. Расставаясь, Дамба предложил в следующую субботу сходить в кинотеатр «Элдэв-Очир» на новый фильм и обещал заранее купить билеты. Хулан ответила, что не сможет пойти, поскольку в этот день ей надо быть на съемке как участнице новогодней передачи «Голубой экран», где она коротко расскажет о своей работе. Дамба порадовался за девушку.

— Главное, не теряйся, — посоветовал Дамба — рассказывай спокойно, и все.

На другой день на фабрике проходило выдвижение кандидатур для участия в столичном совещании новаторов и молодых рабочих-передовиков. Одной из первых была названа Хулан. Секретарь партячейки отметил, что последние месяцы она систематически перевыполняет план и служит примером для остальных ткачих. Благодаря Хулан, вся смена из отстающей стала передовой.

Кандидатура Хулан, как и остальные кандидатуры, была одобрена единогласно. Шарав было выступил против Дамбы, сославшись на то, что рекомендуемое им новшество в ткацком станке не принесло конкретных результатов. Но кто-то крикнул:

— Ну и пусть! Одна неудача не может перечеркнуть всю работу передовика. Дамба — достойный представитель нашей молодежи.

Шарав стушевался и умолк.

Хулан крепко подружилась с девушками из своей смены. Ничего от них не таила, делилась плохим и хорошим. Девушки все были разные, каждая со своими особенностями, привычками. Но всех их объединяло стремление работать честно, делать свое дело как можно лучше. И они трудились, не жалея сил. Хулан была для