Тамара. Роман о царской России - Ирина Владимировна Скарятина

После венчаний, в парижском доме Агриппины Ивановны, был устроен приём, а затем счастливая пара отбыла во Флоренцию, где новобрачная сняла старинный "палаццо" для проведения там медового месяца.

Когда мы провожали их к поезду, пожилая француженка, одетая в простую, но элегантную одежду, с усталым лицом, которое некогда, несомненно, было очень красивым, подойдя к барону, с непринуждённой фамильярностью давней дружбы повела с ним вполголоса беседу. Она тоже несла небольшой кофр и, видимо, собиралась сесть в тот же поезд.

"Кто она?" – равнодушно спросила его Агриппина Ивановна, стоило незнакомке отойти за пределы слышимости.

"Ма шер ами́63, – серьёзно произнёс барон, – это моя с давних пор дорогая экономка, мадам Жюли́, мой лучший на свете друг … после Вас", – добавил он галантно, хотя и явно запоздало.

"Но почему Вы не привели её ко мне раньше? И куда она направляется?" – настаивала Агриппина Ивановна, по всей видимости, слегка раздосадованная этим запозданием.

"С нами во Флоренцию, моя дорогая", – ещё серьёзнее произнёс барон, поправляя свой монокль.

"Во Флоренцию! Но почему? У нас же там будет экономка-итальянка – говорят, она чудо, – и ваш личный камердинер тоже едет …"

Теперь она выглядела донельзя расстроенной, и, не желая казаться излишне любопытной, я немного отошла, хотя и смогла расслышать дальнейшее.

"Мадам Жюли́ всегда ездит со мной, ма шер ами́", – повторил барон, на что Агриппина Ивановна тут же фыркнула: "Вот как!" И опустила взгляд на свой нос, где мгновенно налилась кровью бородавка, как неизменно бывало, когда она сердилась.

Позже я узнала, что нежная на вид мадам Жюли́ была "сердечным другом" барона в течение многих лет и что его женитьба на богатой русской вдове ничего не изменила в их милых отношениях. Куда бы он ни направлялся, мадам Жюли́ везде следовала за ним, и, в смысле отношений с бароном, Агриппине Ивановне, возможно, не стоило тратиться на интимную часть своего чу́дного приданого, поскольку она, несмотря на свой второй брак, всё ещё продолжала оставаться, видимо, против своей воли, верной вдовой Алексеева отца. Без сомнения, это повлияло на конечный результат её второго брачного предприятия. Менее чем через два года она с бароном развелась по причине "неисполнения тем супружеского долга" и, назначив ему щедрую пенсию, больше никогда с ним не виделась.

Завершив нашу свадебную миссию в Париже, мы переместились в Страсбург, где сразу же по прибытии я ринулась на поиски профессора Вертхайма. И очень скоро его нашла, деликатного маленького старичка, милого и добросердечного, с первой же минуты глубоко заинтересовавшегося моим случаем.

"Завтра же приведите ко мне лё повр шер гарсо́н64", – по-отечески сказал он, и на следующее утро мне удалось уломать протестовавшего Алексея, до этого весь вечер развлекавшегося с новыми друзьями, которых он подцепил в кафе, зайти к профессору для краткой беседы.

Полная надежд, я оставила их наедине и отправилась на недолгую прогулку. Когда же вернулась в кабинет профессора, я застала его одного и в глубокой задумчивости.

"А где мой супруг?" – с тревогой спросила я.

Он тяжело вздохнул и взял меня за руку.

"Моё дорогое дитя! – серьёзно сказал он. – Я должен Вас предупредить, что это тяжёлый случай, поистине очень тяжёлый. Во-первых, – и он загнул указательный палец, – парень не собирается бросать пить – он сам так сказал, – это с самого начала станет помехой. Во-вторых, – и он загнул средний, – тот уже зашёл весьма далеко, и только терпение и полное с его стороны сотрудничество могут сотворить желаемое чудо. Однако, – добавил он, увидев моё удручённое лицо, – мы попробуем. Он пообещал мне прийти на сеанс завтра утром, и тогда я погляжу, что с этим можно сделать. Так что не теряйте надежды, дитя моё, у нас ещё может получиться".

Но тем же вечером Алексей опять пошёл развлекаться со своими новыми друзьями и вернулся под утро, будучи слишком пьяным для любого сеанса.

Лишь на третий день, и то ближе к вечеру, мне удалось доставить его к профессору Вертхайму. Сеанс занял полчаса, в течение коих старик, сидя перед дремавшим Алексеем на маленьком стульчике, всё повторял и повторял тихим и певучим голосом, звучавшим как монотонная мантра:

"Отныне ты станешь ненавидеть все вина и алкоголь в любом виде. Ты больше никогда не захочешь проглотить ни одной капли. Я сделаю так, что тебе станет плохо, очень плохо, и ты это возненавидишь, возненавидишь, возненавидишь навсегда".

Тем временем Алексей, совершенно расслабившись, полулежал с закрытыми глазами в большом и удобном кресле и, по всей видимости, спал невинным сном праведника.

Но стоило сеансу закончиться и нам оказаться на улице, как он глубоко и облегчённо вздыхал и, крикнув: "После такой скуки мне нужно выпить чего-то покрепче", – бросался на поиски первого же бара.

Это продолжалось три недели, и чем больше профессор гипнотизировал, тем больше Алексей потом пил.

Наконец старый джентльмен послал за мной и с грустью объявил, что всё безнадёжно.

"Дело зашло слишком далеко, и он отказывается сотрудничать. Я более ничего не в состоянии поделать. Если в девяноста девяти других случаях я добился успеха, то в этом потерпел фиаско. Вы исполнили свой долг, сделав всё, что могли, – продолжил он, похлопывая меня по руке, – и, не обижаясь на мои слова, позвольте старику, который годится Вам в дедушки, говорить откровенно. Дитя моё, – торжественно промолвил он, – вот Вам мой профессиональный совет: поскольку Вам не дано помочь своему бедному дорогому супругу избавиться от сей пагубной привычки, которая в конце концов разрушит и его здоровье, и нравственность, уходите от него, пока ещё есть время и он не разрушил Вашу жизнь тоже. Вы очень молоды, и у вас есть дети. Заберите их, пока не стало слишком поздно, и начните новую жизнь для себя и для них. Нет смысла жертвовать вами тремя, вообще никакого смысла. Ах, да, и ещё кое-что, – добавил он, когда я встала, чтоб уйти. – Понаблюдайте за своими драгоценными крошками, понаблюдайте за ними как можно внимательнее. Не забывайте, что по одной линии они дети алкоголика и существует такая вещь, как наследственная склонность, которая может проявляться по-разному. Если Вы когда-нибудь заметите у какой-то из них малейшую тягу к питью алкоголя, то пресеките её в зародыше. И с этой целью направьте под наблюдение надёжного врача. Защитите их от этой опасности и никогда не предлагайте им, когда подрастут, за столом вина. Естественно, я Вам советую это исключительно в качестве меры