Руны земли - Георг Киппер
В дальнем конце халла, разделенного чередой резных столбов, у очага сидел Сигмунд. Хавард приветствовал хёвдинга. Тот распрямился и пригласил его сесть. Огонь только развели, в халле было холодно, пар поднимался от кольчуги Сигмунда, мокрые волосы прилипли прядями ко лбу. Вокруг, сняв шлемы, сидели старшие дружинники и ярл Скули со своей воспитанницей в доспехах, забрызганных кровью.
Бой только закончился, и воины возбужденно хвалились подвигами, но Сигмунд не поддерживал разговор. Только перед всеми поблагодарил Хаварда за удачный перехват корабля и пообещал завтра после дележа добычи вознаградить его из своей части. Хавард повеселел. Рассказал, как было дело. Всех обрадовала дичь, захваченная на корабле норвежцев.
Женщины подали теплый хмельной мед и сказали, что скоро будет готово мясное. Хавард выпил и продолжил в подробностях рассказывать о своих схватках. Кому он снес голову, кому отрубил ногу, кого вытолкнул за борт. Говорил шумно и весело, пытаясь понять причину угрюмого настроения Сигмунда. На прямой вопрос тот ответил, что победа оказалась не столь велика, как он рассчитывал.
Принесли воду в нескольких бадьях и чистые полотенца. Сигмунд омыл руки и лицо, вслед за ним все окружающие умылись после тяжелой работы. Дочь Хергейра встала и, тронув ярла Скули за плечо, ушла вслед за своими служанкам в освобожденные для нее покои, чтобы переодеться.
Из дверных проемов сквозило. Дым клубился у потолочных балок, огонь метался в очаге. Ближе ко входу, где приходящие воины развешивали мокрые плащи и мыли руки, служанки, хлюпая носами, отскабливали вениками и ножами деревянные плахи пола от крови, собирали в большое корыто отрубленные пальцы, руки и ноги. Здесь же у входа в бочонки и кадушки уже были сброшены кольца, цепочки, обручья и другие ценные вещи, снятые с убитых. Сыто сверкала груда оружия, в которую продолжали докидывать все новое и новое железо.
Хавард, допив мед, поднялся и отправился сам чинить двери. Вслед за ним пошли его воины. Сигмунд проводил их взглядом, затем тоже поднялся и стал наблюдать за работой людей Хаварда. Заметив скривившееся при неудачном движении лицо Льота, спросил о его ране, тот сказал, что бывало и хуже.
– Многих ли ты недосчитался? – обратился Сигмунд к Хаварду.
– К сожалению, юнцов потратил. – Хавард с помощником уже ставили двери на место. – Да и стариков четверо ранено, думаю, Эйрик-ворон не доживет до утра. Но пока все скамьи будут заняты гребцами.
– Пошлю Торфинна-лекаря, пусть посмотрит твоих людей.
– Он уже нас встретил, прямо на корабле взялся парней осматривать.
– Да, у нас-то раненых не так много! Эти дикари, как обычно, не выставили стражу… Удалось взять быстро и без огня…
– Что ж ты не весел?
– Я думал, перебьем их побольше! Эйстейн сегодня вместе с теми, что на твоем счету, потерял почти сотню человек и три корабля. Это мало. Ты же помнишь, сколько их всего! – Сигмунд вернулся к очагу. – Нам когда-нибудь подадут мясо?!
В халл один за другим приходили из темноты гестиры, что обходили усадьбы на этом острове. Местные были равнодушны к пришельцам, хотя Сигмунда многие помнили.
Воины, освободившись после корабельных забот, начали стекаться в халл. Скоро набилось больше сотни человек, кроме стражи у кораблей, кроме лекарей и тяжело раненных, кроме ушедших на Трэллеборг. Расселись лучшие на скамьях у огня, остальные на помостах за столбами или стоя. Трэлли зажгли десятки светильников, от них и от длинного очага стало тепло. Воины скидывали мокрые рубахи, благодарили друг друга за помощь, слушали рассказы о сегодняшних схватках на воде и на суше.
Стало шумно, повеселел и Сигмунд, глядя на своих рубак.
– Хотел посоветоваться со всеми, но парней из Трэллеборга ждать не будем. Завтра нам, возможно, придется идти вниз к Алдейгьюборгу. Там у Эйстейна в лучшем случае для нас семь-восемь самых его больших кораблей, человек шестьсот народу, а у нас почти в три раза меньше. Но хуже, если у него там, как говорил Гутхорм-херсир, кораблей двадцать, тогда нас слишком мало для такой битвы… Стоит ли спешить?
– Пока удача с нами, надо идти по реке, даже если кто и ушел сегодня из них, они не успеют приготовиться толком. Алдейгья – большая земля, Эйстейну точно пришлось посадить своих людей в разных концах, поэтому, пока они соберутся для боя, с ним будет покончено!
– Эйстейн вряд ли может прокормить целую зиму столько людей в одном месте. Наверняка рассадил людей по разным городкам. Надо собрать местных гётов и гутов, добавить вендов, у нас тогда будет войско больше того, что сидит в Алдейгьюборге!
– На реке пороги! На каждом из них гард с гридью[126], нам не пройти неожиданно!
– Может, разослать гонцов, чтобы бонды поняли, кто мы, и тогда они сами окажут нам поддержку? Никакая дружина не справится с войском в несколько тысяч человек. Зима – самое время порезвиться для сыновей бондов.
Сигмунд услышал всех и остановил шумное обсуждение.
– Сейчас после еды приведут пленных, и мы узнаем для начала, что происходило в Алдейгье за время, прошедшее с отъезда Скули-ярла. Все вы выскажетесь, и да поможет нам Даритель побед найти решение… А теперь порадуемся за ушедших в Валхалл!
Трэлли внесли в халл столешницы и поставили на ко́злы, притащили на жердях котлы с мясом и кашей. Мягкий сыр, хлеб, каша с репой и вареное мясо – все это готовилось еще для старых хозяев. Воины примолкли, глотая слюну. Одни женщины, наполняя посуду, стали раздавать миски мужчинам, другие пошли вдоль скамей с кувшинами, разливая повседневный эль в рога и чаши воинов. На некоторое время установилась чавкающе-сопящая тишина.
Уже не один раз доливались бьёр и эль, когда с криками через толпу слуг продрались в халл несколько хорошо одетых женщин и потребовали слова – смотрели бесстрашно, держали руки на рукоятях коротких ножей.
– За нас некому говорить, поэтому мы скажем сами. Мы узнали, что ты сын Хлёдвера, конунга гётов… и ты действительно пришел защитить честь своей сестры Исгерд, нашей госпожи?.. Так почему ты ведешь себя так, словно находишься на чужой земле, и сидишь здесь словно Грендель в разгромленном Хеороте, среди крови и тел, довольный собой? Почему не берешь под защиту женщин, словно ты главарь викингов или маркоманов, а не сын конунга? Многие из нас потеряли мужей теперь, а многие и тогда, когда сюда явился Эйстейн-норвежец, но даже он прекратил бесчинства и повелел своим людям
