Руны земли - Георг Киппер
Пока все это делалось, Хавард обходил своих гребцов, подбодрил потерявших друзей, поставил помощников к сведущему в лечении ран, вместе со своим любимчиком Льотом и его передовым отрядом весело и звонко покричал благодарности асам. Его старики уже привели в порядок печурку и согревали эль, крикнули стирману, чтобы шел к ним. Он подошел, увидел тяжело раненного старого друга, кишки которого пытались заправить обратно.
– Что, Эйрик, редьки переел? Изжога замучила? А ты боялся скучной зимовки…
– Да уж. Теперь, надеюсь, у Бёльверка не заскучаю, – осклабился старик.
Хавард, взяв чашу с элем, обвел взглядом застывшие лица дренгов. Ему сказали о смерти Аки, Офейга и Вигфуса.
У Эйнара не нашли ран и долго надеялись привести его в чувство. Но он то ли задохнулся под навалившимся на него берсерком, то ли заснул смертным сном от его колдовства. Альвстейн остался без левой ступни. У Инги легко вытащили стрелу, неглубоко пропоровшую сквозь кольчугу самый верх спины, и, стянув рану на голове, зашили расползавшуюся кожу. Хотнег чуть не потерял два зуба, они шатались, но вроде держались, и теперь, вместе с еще неразошедшимися синяками под глазами от вендского гостеприимства, со своей распухшей верхней губой он приобрел законченный вид болотного квиквенди. Тойво подвернул ногу, а Оттар получил лишь ссадины да синяки.
Сам Оттар, хоть и не убил никого в личном поединке, по общему мнению, сражался достойно, хорошо помогал старшим и лично нанес много тяжелых ран противникам. Альвстейн имел на своем счету в этом бою одного убитого, Альгис – двоих, Инги – лично одного и многих ранил своими стрелами. Отличился Хотнег, убивший одного в самом начале боя и прикончивший очень верткого и смелого мальчишку, говорили, сына норвежского стирмана, который и ранил Инги своей стрелой. Тойво пришлось успокаивать, он малость растерялся в бою и больше суетился, чем сражался. Но Хавард и ему сказал, чтобы он не расстраивался:
– Я в своем первом бою себе нос щитом чуть не перебил, вот смотри, до сих пор отметина, и напарнику своему ногу секирой поранил. Первого противника уложил только в следующем сражении. Так что не горюй, финн… Теперь ты прошел это… Смотрю, ваши мохнатые щиты хорошо послужили вам, вадландцы! Все с такими щитами остались целы!
Хавард похлопал по плечу Тойво и поднялся.
– Гирд, ставь парус… Эй, Льот! Не потеряли из виду Сигмунда?
Стирман снял все ремни, ножны, петли, стащил с помощью дренгов свою кольчугу и мокрую от пота стеганую поддеву, перегнулся через борт и ковшом черпанул воды, с довольным рыком омыл руки и тело от пота и крови. Жмурясь, как кот, Хавард влез в чистую рубаху и даже заурчал от удовольствия, кутаясь в плащ, подбитый мехом, оглядел просветленными глазами синие дали и чуткой рукой взялся за кормило. Он был спокоен и доволен. Он потерял лишь несколько человек, а его люди перебили почти тридцать норвежцев. Бой удался.
На корабле норвежцев не было особых богатств, лишь битая дичь да несколько рабынь, но сама снеккья была хороша, да и темнолицые чужестранцы, захваченные на ней, могли оказаться товаром для выкупа. В этом бою Хавард лично бился с предводителем норвежцев Эгилем и победил его, и еще семь человек погибло сегодня от руки Хаварда. Стирман радовался как ребенок, и улыбка не сползала с его лица.
* * *
Смеркалось. Высоко, занимая половину неба, синяя туча с перламутровыми прожилками между темных волокон плыла с запада на восток, за край восточного берега. Ветер усилился, и Хавард забеспокоился.
Из-за небольшой глубины даже не очень сильный по морскому опыту ветер здесь превращает поверхность воды в жестокого стопастного зверя. Таисто предупреждал, что волны на мелководье поднимаются огромные, потерять корабль проще простого.
Когда они подошли к северному берегу, шторм действительно разыгрался такой, что Хаварду пришлось забыть о недавней победе. В сумерках, да еще и с захваченным кораблем норвежцев, который Хавард упорно тянул за собой, весьма вероятно было не только утопить добычу, но и свой корабль, и все-таки в глубоких сумерках при сильном юго-западном ветре Хавард вошел в реку. За ним тяжело тянулся норвежец, оттуда между порывами ветра доносились стоны и кто-то звал на помощь, но люди Хаварда, пересевшие на захваченный борт, пока справлялись. В реку снеккья вошла на веслах, гребцы то промахивались по вершинам волн, то цепляли слишком глубоко, все промокли и отупели от усталости.
– Эй, вадландцы, здесь река с порогами? – спросил Хавард, вглядываясь в темноту.
– Там ниже есть, но перед Хольмгардом должно быть спокойно, – ответил Оттар.
– Не проглядеть бы этот Хольмгард, а то скатимся к норвежцам в гости… То-то будут пышные похороны!
Мелкий до этого дождь усилился, превратившись в ледяной ливень, за которым почти исчезли и без того еле видные берега. После долгой гребли в неизвестность впередсмотрящий наконец разглядел впереди, по штирборту, отсветы огня – кто-то возился у то и дело затухающего под потоками дождя костра. Осторожно приблизилась снеккья к берегу, гребцы держали весла над водой. Хавард слегка подправлял кормилом движение корабля, впередсмотрящий, морща нос, всматривался во мглу вокруг огня, разведенного на мысу между главным руслом и протокой, уходящей направо. Наконец стали видны люди вокруг костра. Льот громко крикнул им, не Хольмгард ли это. Все замерли, ожидая боевой клич и стрелы из темноты, но с облегчением услышали имя Сигмунда.
Люди с берега огнями показали, куда заворачивать для швартовки, и Хавард, развернув оба корабля в протоку, искусно воткнулся форштевнем на мелководье, так что прицепленный норвежский корабль плавно встал рядом.
Оставив Гирда руководить, Хавард с Льотом и несколькими воинами отправился, скользя по грязи, за провожатыми в Хольмгард. Это торговое место с небольшим боргом, окруженным давно не правленным частоколом, годным для защиты скорее от скота, чем от вооруженных людей, состояло всего из нескольких длинных домов с пристройками, нескольких риг, складов и прочих хозяйственных построек. Хольмгард не произвел впечатления на Хаварда, бывавшего и в Хедебю, и в Дорестаде, и в иных настоящих и многолюдных виках, где собиралось для торговли по несколько тысяч человек.
– Большой город, ничего не скажешь, особенно если в темноте! – пробурчал Хавард, выругался, споткнувшись о что-то мягкое. До его слуха доносились далекие крики и звон оружия, где-то еще шла рубка. Они подошли к длинному дому, из слабо освещенных дверей выносили тела людей. Женщины с порога выплескивали ведра с темно-красной водой. Льот с Хавардом вошли внутрь
