Дар рыбака - Джулия Р. Келли
Умолкает же она вся в слезах.
И сама не помнит, как так вышло.
Какое-то время они сидят в тишине, пока Дороти приходит в себя и дыхание у нее выравнивается.
Нарушает молчание на этот раз миссис Браун.
– Потерять ребенка – ужасная мука. Самое страшное горе. Одна моя знакомая… – Она прерывается и откашливается. – У одной моей знакомой был ребенок, к слову сказать, тоже мальчик, который погиб еще в младенческом возрасте. Лежал себе спокойно в кроватке, дышал, как вдруг… – Миссис Браун осекается. – Я часто размышляла, чем же она такое навлекла.
Дороти хмурится.
– Нет, так думать точно не стоит. У моей матери тоже родился мальчик, уже после меня. Он умер всего нескольких месяцев от роду. Но она ни в чем не виновата и ничем этого не навлекла.
– Откуда ты знаешь? Откуда такая уверенность?
– От доктора. Опытного врача. Он сказал, что в прежние времена врачи винили матерей – как водится, за нерадивость, пьянство и тому подобное. Но это все в прошлом, а теперь врачи выяснили, что с детьми порой такое случается, и никто в этом не виноват. Надеюсь, вы своей подруге не говорили обратного.
Миссис Браун делает щедрый глоток виски и прикрывает глаза.
– Не то чтобы это подруга, – отвечает она и открывает глаза. – И доктор говорил со всей уверенностью?
– Да, он говорил… – Дороти запинается, как будто что-то осознает. – Мне кажется, ваша подруга очень любила своего малыша и берегла его изо всех сил. Передайте ей, чтобы она не винила себя. Вернее, что ей не за что себя винить.
В отсвете огня глаза у миссис Браун сияют.
– Да, да, конечно. Непременно передам. Спасибо.
Миссис Браун подхватывает бутылку и проверяет, сколько там осталось виски. Заговаривает она не сразу.
– Ты только посмотри, сидим и коротаем ночь за виски. К слову, я сказала настоятелю. Про мальчика – откуда он родом. Ты же понимаешь почему?
Дороти кивает. Она все понимает, но ей не хочется об этом думать сейчас, у огня, когда все тело разомлело от виски, и мысли тоже разомлели, а в очаге полыхает только что подкинутое миссис Браун полено, в той самой комнате, где женщины вяжут, строят планы и праздно судачат. В кладовой, где есть все самое необходимое. Дороти смутно сознает, что миссис Браун накрывает ее одеялом, но уже не слышит ее тихой поступи по лестнице.
Второй раз в жизни Дороти засыпает в одежде. Когда она просыпается, очаг уже остыл, и голова у Дороти раскалывается. Одеяло сползло на пол, а возле ножки стула, где сидела миссис Браун, стоит почти допитая бутылка виски. Судя по лоскутку неба, что виднеется в окне, проснулась она на рассвете.
Дороти приподнимается и случайно опрокидывает стул. В тишине звук раздается особенно громко. Сверху доносятся шаги, и немного погодя в комнату входит миссис Браун с чашкой чая. Следом за ней с улыбкой на лице идет мальчик и на руках несет собаку. Он встает рядом с Дороти и легонько к ней прислоняется.
Когда приходит время прощаться, Дороти говорит миссис Браун спасибо, на что та отвечает:
– И тебе спасибо.
А затем добавляет:
– Доброе утро, Дороти.
Когда же дверь за ними почти закрывается, миссис Браун спрашивает вслед:
– Ты же знаешь, что следует сделать по совести?
И Дороти с мальчиком ступают за порог, в новый день. Но перед тем как идти к настоятелю, Дороти хочет отвести его к Вершинам и полюбоваться вместе, как на небе распускается рассвет. Кругом пока ни души, и они вдвоем идут по сонной деревушке в гору. Дороти стискивает его руку, и он ладошкой в перчатке сжимает ее руку в ответ.
И в этот миг тишины, когда из труб вьется дымок, а в окошках примостившейся на скалах маленькой рыбацкой деревушки загораются мерцающие огоньки, рождается нечто непорочно-священное.
Пасторский дом
В доме настоятеля уже царит радостное оживление. К двери подходит Марта, а у нее за спиной натягивает пальто сам настоятель.
Обернувшись, Марта говорит:
– Они сами пришли.
И настоятель поднимает глаза.
Несмотря на всю усталость, взгляд у него тотчас озаряется.
– Дороти! Проходите, проходите. Марта, отведи ребенка на кухню и поищи ему чего-нибудь вкусненького.
– Пойдем со мной, посмотрим, что у нас найдется на кухне. – Марта протягивает мальчику руку настолько радушно, что он, недолго думая, ее берет и послушно отправляется следом.
Дороти идет за настоятелем в комнату, где плюется и потрескивает в очаге огонь, а перед ним расставлено несколько кресел. Проговаривая про себя заготовленную речь, она делает глубокий вдох.
– Мне надо кое-что вам рассказать, по правде говоря, весьма постыдное…
– Об этом не волнуйтесь. Обсудим все попозже, в церкви. У меня такие новости – столько всего произошло. Как, я уверен, вам уже известно, миссис Браун меня известила, что мальчик говорит по-норвежски, а потом произошла страшная неразбериха, поскольку я известил надлежащие ведомства, вот только Том Карнеги не доставил мне ответное письмо.
– Об этом я и пытаюсь сказать…
– На самом деле, я и не подозревал об ответном письме, пока случайно не столкнулся с почтмейстером.
Дороти достает телеграмму.
– Потому что оно у меня. Вот.
– А потом…
Тут настоятель наконец-то замечает, что пытается показать ему Дороти.
– О, позвольте-позвольте.
Он рассматривает телеграмму и растерянно хмурится.
– Да, как раз о ней и говорил почтмейстер. Получается, Том передал ее вам? А сам сказал, что потерял ее. И поломал велосипед.
– Это тоже на моей совести. Я случайно оказалась рядом, когда он упал – встала у него на пути. Я обещала передать вам телеграмму, но…
– Ну, это все пустяки. Мы нашли его семью. Молодую пару
