Кодовое имя – Верити - Элизабет Вейн
– Просто я чувствую себя такой бесполезной, – всхлипнула я. – Целый день прячусь, все со мной возятся постоянно, едой делятся, когда за каждую крошку отчитываться надо, а я даже трусы сама постирать не могу. А что будет, когда я вернусь домой? Меня, наверное, посадят в тюрьму за то, что ввела в заблуждение своего командира, угнала военный самолет и разбила его во Франции…
– Нас всех будут допрашивать, и все мы будем тебя защищать. Пилотов для Лунной эскадрильи отчаянно не хватает, поэтому летать никому не запретят. А ты всего лишь делала то, что тебе велели.
– Знаю я, что про меня скажут: дурная девчонка, безмозглая, дала слабину, нельзя доверять женщинам мужскую работу. Нас же допустили к полетам только от полного отчаяния. И если мы совершаем ошибки, к нам всегда относятся строже. – Все это было правдой, как и мои следующие слова, но прозвучали они довольно жалко: – У тебя даже ботинки есть, а мои-то сожгли.
Джейми рассмеялся.
– Мне же их оставили не потому, что я парень! – В голосе у него тоже звучало возмущение, тут я была не одинока. – Просто у меня нет пальцев на ногах.
Это наконец заставило и меня засмеяться.
Джейми легонько поцеловал меня в лоб.
– Ты должна отыскать Джули, – шепнул он мне. – Знаешь ведь, что она на тебя рассчитывает. – А затем негромко окликнул Поля: – Эй, можно тебя на пару слов? – Он по-прежнему обнимал меня за талию, совсем как его сестра. Поль в темноте подошел к нам.
– Это поле уже использовалось? – спросил Джейми.
– Только для парашютистов.
– Там, где столбы, всегда проблематично приземлиться, даже если не дует боковой ветер. Послушай, старина, если ты рискнешь еще немного повозить Киттихок по окрестностям Ормэ, когда светло, она найдет тебе самую лучшую посадочную площадку. Она прекрасный пилот-навигатор, да и механик тоже неплохой.
Мгновение Поль молчал.
– Авиамеханик? – наконец уточнил он.
– Я и в мотоциклах разбираюсь.
Снова воцарилось короткое молчание. Потом Поль буднично спросил:
– А как насчет взрывчатки?
Об этом я даже не задумывалась, но… почему бы и нет? Делать бомбы – замечательный вариант занять праздный мозг.
– Пока не пробовала, – осторожно ответила я.
– Непростая работенка для барышни. Хочешь рискнуть, а, Киттихок?
Я кивнула с решимостью полного энтузиазма щенка.
– Вот сделаем тебе документы, и сможешь перемещаться посвободнее, пока ждешь следующего самолета. – Он снова повернулся к Джейми и заговорил с легкой приятельской подначкой, как будто я глухая: – Наша Киттихок вроде как темная лошадка, согласен? Думал, парни ей не по вкусу, но к тебе она так и липнет.
Джейми убрал руку с моего плеча.
– Закрой свою грязную пасть, мужик. – Он шагнул впотьмах к нашему бесстрашному лидеру, взял его за грудки и мертвенно-тихим голосом, в котором прорезались шотландские нотки, с нажимом пригрозил: – Еще хоть раз заговоришь так при этих храбрых девчушках, вырву твой поганый английский язык. Серьезно.
– Ладно-ладно, парень, – спокойно сказал Поль, аккуратно освобождаясь от его рук, – охолони. Все мы тут немного перенервничали…
В твердой хватке Поля покалеченная тонкая рука Джейми казалась слишком маленькой, да и сам он был далеко не таким крупным, как Поль: точно горностай, атаковавший лабрадора. В тот же миг воздух загудел. Это летел еще один самолет, настолько низко, насколько это вообще возможно, освещая землю впереди и позади себя широкими лучами двух прожекторов.
Поль отреагировал первым и потянул радистку под кусты, где были спрятаны велосипеды. Все остальные бросились в неглубокую канаву у края поля. По ощущениям, эти пять минут, пока мы, беззащитные, замерли как в ловушке среди заледеневшей грязи и сухой травы, были самыми долгими за всю ночь. Разорвут ли нас в клочья пулеметы люфтваффе, оставив лежать на утрамбованной земле, или самолет пройдет мимо?
Как всякому ясно, нас не заметили. Тех, кто вел самолет, даже не заинтересовало конкретно наше поле; должно быть, они просто совершали обычное патрулирование. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы они объявились, когда «лизандер» пытался сесть.
Это происшествие всех отрезвило.
Мы отвезли беженцев и всех остальных, кто влез, в укрытие, которое находилось в миле или двух, привязав три велосипеда к подножкам и крыше «розали». Машина была набита битком: трое на переднем сиденье, четверо на заднем, двое в багажнике, а мы с радисткой ехали на заднем бампере, вцепившись в крышу, как детеныши обезьяны цепляются за мать, – идея заключалась в том, что, если нас остановят, мы с ней сможем соскочить на землю и попытаться убежать. Больше ни у кого такого шанса не было. В каком-то извращенном смысле предпочесть скорость безопасности было даже замечательно – все равно что с воплем входить в пике, когда самолет охвачен пламенем.
Каждый раз, приближаясь к воротам, мы с радисткой спрыгивали с капота, открывали створки, потом закрывали, возвращались на свои места, и «розали» снова пускалась в путь.
– Тебе так повезло оказаться в ячейке «Дамаск»! – крикнула мне радистка, пока машина громыхала в полной темноте, даже не включив бесполезные узкие фары с затемнением. Впрочем, когда луна почти полная, они и ни к чему. – Поль о тебе отлично позаботится. И сделает все, чтобы найти пропавшего агента: для него это вопрос чести. Он никогда раньше не терял своих людей. – В ее шикарном южноанглийском произношении прорывались французские интонации. – Моя сеть накрылась. Четырнадцать арестов за прошлую неделю. Координатор, курьеры, вообще всех взяли, кто-то выдал все имена. Просто ад. Меня передали под защиту Поля. Противно, конечно, что он такой бабник, но, к твоему сведению…
– Терпеть его не могу! – призналась я.
– Просто не обращай внимания. Он же ничего плохого не имеет в виду. Закрой глаза и думай об Англии!
Мы обе засмеялись. Наверное, мы были слегка не в себе: под кайфом от бензедрина катили в свете луны по ухабистой дороге французской глубинки, а люди, которых мы любили и с которыми работали, просто исчезали из нашей жизни, как погасшие искры бенгальских огней. Мы и сами погибли бы, попадись кто-то на нашем пути, но поверить в это было невозможно, настолько живыми и неуязвимыми мы себя ощущали.
Мне тяжело думать, что на радистку идет охота. Надеюсь, ей удастся выбраться из Франции.
* * *
Отныне я Катарина Хабихт. Это оказалось и вполовину не так страшно, как я боялась, – с появлением документов повседневная жизнь настолько переменилась к лучшему, что мне было плевать на дополнительную опасность. Какая, в конце концов, разница? Я и так постоянно на взводе, хуже просто быть не может.
