Жена комиссара - Светлана Шахова
– Как вам Дайрэн? – начала Мария с дежурного вопроса.
– Мы ещё толком не обустроились. А город я видела только из окон машины да с балконов. И вряд ли придётся многое посмотреть – муж запретил самостоятельно выходить за пределы квартала. Сказал, если куда-то надо, пришлёт машину.
– Да, понимаю. Подполковник за вас беспокоится. Мой отец тоже был внимательным к семье. А когда умерла мама, он всю свою любовь выплеснул на меня.
– Был? – уточнила Елизавета.
– Нет. Конечно же, он ещё жив в биологическом смысле, но обездвижен, и сознание помутилось. Теперь я его опекаю.
Заметив, как Такаяма сморгнула слезу, Елизавета ощутила в горле горький ком жалости. Захотелось броситься к Марии, обнять, утешить. Но та неожиданно вернулась в спокойное состояние и с прежней улыбкой продолжила:
– А ещё хотела сказать, что я замужем… Вас, кажется, удивляет, почему супруга здесь нет? Его отозвали ещё летом. У него своя служба. Если интересно, могу показать фотографии.
Она выпорхнула из кресла, мелкими шажками засеменила к шкафу. Достала массивный альбом. Вернувшись, раскрыла на столике.
Перед глазами Елизаветы побежали кадры пышной свадьбы. Безупречная пара, то целующаяся, то позирующая на фоне природы, выглядела, словно с обложки модного журнала. Хрупкая, почти неземная невеста с очаровательной улыбкой, со смуглой нежной кожей в местах, не прикрытых тканью воздушного платья, грациозной шеей и тонкими запястьями, украшенными драгоценностями. Одетый в элегантный снежно-белый костюм жених, чуть надменно поглядывающий на избранницу непроницаемо-чёрными глазами.
На других снимках – роскошно одетые гости, сначала, каскадом рассыпавшиеся по ступенькам Дворца бракосочетания, потом – в респектабельном ресторане на баснословно дорогом банкете.
– Сказочно! – воскликнула Елизавета, перевернув последнюю страницу. – И как же вы, должно быть, несчастны, – добавила печально.
Мария вопросительно изогнула брови.
– Я имела в виду, несчастны, оттого, что мужа нет рядом, – поспешила пояснить Елизавета.
– Ах да, в этом вы правы, – печально согласилась собеседница. – Но это ненадолго. Совсем скоро мы встретимся в Токио. Вы же знаете, нас с отцом выдворяют с нашей же земли, – добавила она жёстко.
Елизавету передёрнуло от внезапно изменившегося тона. Захотелось возразить. Ведь из рассказов Павла она знала, что порт, здания, улицы, площади, парки, водопровод, канализация, электричество, церкви, музеи, театр, гостиницы, крытый рынок, банки и даже биржа с аукционным залом, – всё строилось на русские деньги за казённый счёт.
Безусловно, дочь консула не могла этого не знать, но всё же хотелось напомнить. А в доказательство привести и неоднородность архитектуры, где с национальными постройками соседствуют европейские. В частности, их готический дом с башенками в Порт-Артуре. Да и этот особняк в части Дайрэна, называемой европейским городком.
И кто же виноват, что японцы захватили чужие земли, а теперь советские войска отбили их и вернули Китаю?
Прокрутив в голове доводы, Елизавета открыла было рот, но Мария остановила мягким журчанием голоса и обескураживающим вопросом:
– Когда собираетесь в магазины?
Елизавета лишь пожала плечами, удивляясь, как собеседница может так быстро меняться. Однако вниманием завладела насущная тема покупок, и промелькнувшая мысль тут же провалилась в подсознание.
– Так вот, – продолжала японка, – обязательно поезжайте в «Чурин». Уверяю, там найдёте абсолютно всё, – помолчав, она заговорила полушёпотом: – Как же я вам завидую… Согласитесь, любой женщине необходимо всегда что-то покупать.
Елизавета, потрёпанная войной, не задавалась подобными вопросами. Видимо, смущение отразилось на её лице, потому что Мария удивлённо подняла брови:
– Разве нет?.. – склонила голову и задумчиво проговорила: – Смотрю, вы без обручального кольца. Почему?
Вопрос застал Елизавету врасплох. Взгляд непроизвольно упал на собственные натруженные руки с покрасневшими ладонями и вспухшими от стирки костяшками. Какие уж тут украшения? Но она знала, что основная причина в другом: с детства испытывала необъяснимую болезненную брезгливость, ощущая на себе металлы. И теперь даже обручальное кольцо – единственное украшение – хранила в коробочке.
Не желая делиться подобной странностью, она слукавила:
– Снимаю. Боюсь поцарапать, когда занимаюсь хозяйством.
– Разве у вас нет прислуги?
Елизавету обдало противным холодком.
– Я не нуждаюсь в помощниках. Люблю облагораживать дом сама, – ответила с достоинством.
– Вот как? А я берегу руки и не снимаю колец. В семье меня приучили красиво одеваться, всегда носить украшения… – Мария манерно вскинула кисть; аристократично, кончиками пальцев заправила локон за ухо, будто специально демонстрируя украшения. – Непременно подумаю, что можно было бы подарить вам на память. Но это потом, ближе к отъезду.
– Ни в коем случае! – заявила Елизавета, стараясь не показаться резкой. – Мы с вами просто соседи. Я не смогу отплатить тем же, а должной быть не хочу.
Словно пропустив её реакцию, дочь консула продолжала:
– Как жаль, что мне запретили покидать особняк… Не ожидали? Но это действительно так, мне предписано не выходить за ограждение.
– Если всё было бы настолько строго, здесь дежурила бы охрана, – предположила Елизавета.
– Лучше быть законопослушной. Зачем мне проблемы с властями?.. А знаете, я наслышана о добром сердце вашего мужа…
От неожиданного поворота на приятную тему Елизавета улыбнулась. Внутри колыхнулась гордость.
– Подполковник – большой человек… Вот, если бы он… Да нет же, это невозможно… – будто сама с собой рассуждала Мария.
– Хотите, чтобы я попросила мужа ходатайствовать о разрешении вам выезжать за покупками? – догадалась Елизавета и, не отдавая отчёта в собственных словах, пообещала.
– Спасибо! Я этого не забуду, – прошептала Мария, потянувшись к ней лицом. – А вы любите музыку? Могу спеть для вас русский романс.
Она встала. Шелестя шёлком, поплыла к пианино.
Инструмент зазвучал переливами. Вскоре с аккомпанементом гармонично слился нежный голос:
– Не брани меня, родная,
Что я так люблю его.
Скучно, скучно, дорогая,
Жить одной мне без него…
Елизавета подошла ближе. Облокотилась на крышку фортепиано. Застыла, наблюдая за грациозно летающими по клавиатуре пальцами. От щемящих звуков трогательного напева душа заныла. Безумно захотелось оказаться на родине: надышаться сосновым воздухом Куваевского леса, поваляться с детьми в сугробах…
– Благодарю вас, Мария, – прошептала она, когда в воздухе растаял последний аккорд.
– Мама, а для чего это? – вдруг спросила Арина, мигом разрушив чарующее впечатление.
Елизавета обернулась. Дочь стояла у высокой напольной вазы и с любопытством разглядывала спускающуюся по стене широкую шёлковую ленту.
– Можно дёрнуть? – спросила игриво и, не дожидаясь ответа, выполнила намерение.
Послышалось далёкое бряцание колокольчика.
– Ой, что это?! – воскликнула Арина и дёрнула снова.
– Ну зачем?! – с досадой воскликнула Елизавета.
– Хочешь чаю? – вступилась Мария.
Арина
