Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб - Алексей Олегович Белов-Скарятин
"Напишите 'шиншилла'", – попросили меня в первый день, а также: "Если ярд кролика стоит доллар пятнадцать центов, сколько будут стоить восемь ярдов?" и ещё "Как бы вы успокоили разгневанного покупателя, который мнит себя оскорблённым?" …
Полностью удовлетворившись тем, что я умею правильно читать, и писать, и считать, и справляться с клиентами различных темпераментов, в тот же вечер мне разрешили окончить учёбу с отличием – необычайная честь, которой, как мне торжественно сказали, удостаивались лишь очень немногие. Итак, вооружившись достаточным багажом знаний, приобретённым за единственный удивительный день, я, вернувшись на следующее утро в меховой отдел, скромно объявила мистеру Мэйкпи́су, что готова к работе. Облачённую в чёрное трикотажное платье (в рабочее время дозволяли носить только чёрный и тёмно-синий цвета) с белым льняным воротничком и манжетами, с волосами, зачёсанными назад настолько чопорно, насколько это было возможно, меня провели по всему отделу мехов и представили моим новым коллегам. Их оказалось весьма много.
Первой была миссис Оллра́йт – старейшая сотрудница всего мехового подразделения, проворная седовласая дробная старушка, говорившая резким и трескучим голосом и двигавшаяся быстрее, чем любая из её более молодых коллег.
За ней шла миссис Хэвэби́лл, также достаточно пожилая, однако высокая и статная и столь же молчаливая, сколь словоохотлива была миссис Оллра́йт. На обеих смотрели как на звёзд мехового отдела, и, подобно двум эксклюзивным продавщицам в "Дельфине", они обслуживали только клиентов с высоким положением и большим достатком.
В группу дам средних лет входили: миссис Ха́мфи, невысокая, неразговорчивая и трудолюбивая; и миссис Фе́ллоу, дородная и красивая, с волосами, искусно уложенными на макушке, всегда прекрасно одетая, всегда общительная и часто довольно язвительная и забавная; и мисс Бой, добрая и сердечная, неизменно очень отзывчивая к бедам других людей; и миссис Слипмо́р, кареглазая шатенка, беспокойная и рассеянная; да ещё две или три, которые не являлись постоянными сотрудницами отдела мехов, а постоянно перемещались между подразделениями, когда требовалась дополнительная помощь.
Когорту молодёжи возглавляла мисс Фу́дман – помощница покупательниц, довольно симпатичная особа лет двадцати восьми, однако же её приятную внешность обычно омрачало выражение недружелюбия или недовольства. Под её началом трудилась стайка привлекательных девушек, большинство из которых имели высшее образование, но по какой-то неведомой причине (возможно, потому, что хорошо знали арифметику) собрались вместе за огромным стеклянным прилавком, продавая меха ярдами.
Завершала женский ряд манекенщица Ма́рша, высокая и красивая, однако с жёстким выражением в глазах и уголках рта, портившим всю её прелесть.
Мужчин в меховом подразделении тоже хватало. Вторым после мистера Мэйкпи́са шёл его помощник мистер Кэ́нон, который выглядел кем-то вроде "сладкого папика", хотя был ли он таковым или нет – я не знаю, поскольку за всё время работы там не обменялась с ним и десятком слов. Ещё были: мистер Ма́унт, восхитительный, седовласый, хрупкий пожилой джентльмен с очаровательными, добрыми манерами; и месье Лубэ́, француз, чьё утончённое, чувствительное, измученное заботами лицо, похожее на прекрасную гравюру в обрамлении волнистых тёмно-серых волос, всегда наводило меня на мысль о каком-нибудь средневековом рыцаре "без страха и упрёка". Его манеры соответствовали его внешности – он был учтив и галантен до мельчайших деталей своей неромантичной работы. Каким-то таинственным образом ему удавалось пронести самую нескладную шубу через весь зал с такой естественной грацией, что наблюдать за ним было одно удовольствие, и часто я восхищалась его терпением и вежливостью с клиентами самого худшего сорта. Мне нравилось с ним разговаривать, и я частенько следовала его советам, потому что он был истинным джентльменом, идеалистом и тонко понимал жизнь с присущим его нации сверхъестественным умом. Кавалер ордена Почётного легиона, он происходил из хорошей семьи и знавал лучшие времена до того, как война лишила его почти всех мирских благ. И тогда ради своей жены и детей, которых он обожал, ему пришлось эмигрировать в Америку, дабы стать звёздным продавцом в знаменитом меховом отделе гигантского магазина Метрополя.
А также там были: мистер Ко́ффи, по-отечески доброжелательный старик; и мистер Энери, молодой, худощавый, смуглый брюнет, всегда дерзкий на вид; и кучка складских парней, среди которых в моей памяти остались лишь двое: Джон, серьёзно настроенный юноша, не думавший ни о чём, кроме своей работы, и помнивший каждую шубу и каждый дюйм меха, продававшегося ярдами; и Билли, угрюмый студент-библеист, который никогда не думал о работе и действовал как в трансе, мечтая о славном загробном мире, где не будет ни магазинов, ни шуб, и ничего подобного, а лишь крылья, арфы и гимны. Он любил проповедовать, и часто мы заставали его стоящим в одном из закутков позади длинного ряда меховых пальто и дико размахивающим руками, пока он обращался к воображаемой пастве.
Моя работа в меховом отделе сильно отличалась от любого другого вида деятельности, которыми я занималась ранее. От меня ожидали, что я буду показывать и продавать шубы, и именно это я и делала с момента открытия магазина до половины шестого, когда он закрывался. Кроме того, нам обычно приходилось задерживаться подольше, чтобы подвести итоги рабочей смены, и я редко садилась в свой автобус раньше шести. А затем мне требовался почти час, чтобы доехать до отеля "У воды", и, добравшись туда, я была настолько измотана, что после быстрого ужина, который я едва могла проглотить, заползала в постель, вытягивая ноющие, опухшие ноги. О, как же в те дни они у меня болели! Раньше, во время моего "дельфиньего" периода, было довольно тяжело стоять весь день напролёт, но в меховом отделе мне к тому же приходилось таскать дюжины тяжёлых шуб и пальто, и от их веса у меня неизменно болела спина и подгибались колени, будто у старой ломовой лошади, тянущей слишком большой груз. Утром, после хорошего ночного отдыха, я опять чувствовала себя неплохо и с удовольствием предвкушала долгую поездку на верхней палубе автобуса. Стояла ли прекрасная погода или плохая, я постоянно ездила этим способом, наполняя
