Дорогие мои москвичи - Александр Николаевич Посохов
У них свои счёты
Так всё и было, можете не сомневаться.
Выходит из банка Евгений, рядовой гражданин во всех смыслах. И видит, как в сопровождении охранника, спешно закрывшего дверь лимузина, поднимается по ступенькам солидная дама. Прямо навстречу. Когда она успела всмотреться в него, он не заметил. Не обратив на неё особого внимания, Евгений медленно поплёлся к вокзалу за билетом в Москву. Все снятые им со счёта деньги предназначены для вынужденной поездки на курсы повышения квалификации. Отошёл-то от банка всего ничего, как его догоняет охранник и вежливо просит пройти с ним к управляющей. Уговаривать себя и тем более сопротивляться Евгений не стал. И вот он уже стоит в кабинете между двумя кожаными креслами перед той самой солидной дамой.
— Неужели не узнаёшь меня? — радушно улыбаясь, спрашивает она.
— Нет, — прямо отвечает Евгений.
— Тогда давай вспоминать вместе. Детский садик помнишь?
— Помню.
— Фонтанчик там помнишь, с дельфинчиками, из которых струйки брызгали?
— Помню.
— А полненькую девочку с толстой косой до пояса помнишь?
— Припоминаю.
— Мы ещё пёрышки от маленьких птичек с тобой поддували, и они на воду опускались. Ну?
— Теперь вспомнил, — сказал Евгений и тоже заулыбался. — Я бы даже точно показал, где ты на общей фотографии, будь она сейчас у меня перед глазами. Тридцать лет прошло!
— А я тебя сразу узнала…
Повспоминали они ещё немного кое о чём, а потом она поинтересовалась у Евгения, зачем он в банк приходил и зачем в Москву собрался.
— А не выполнишь ли ты одно поручение для меня? — спросила она с очень серьёзным видом. — Тебе только могу доверить.
— Выполню, если смогу, — охотно согласился Евгений.
— Вот эти документы, — и она достала из стола серую папку, — надо передать из рук в руки одному человеку. Это конфиденциальная информация для владельцев банка. Другого надёжного способа пока нет. На вокзале тебя встретят и отвезут, куда надо.
— Не волнуйся, всё передам.
— Отлично! Видно, сам бог он нам тебя послал. Главное, следить за тобой некому. Тогда так, сколько ты хочешь?
— Чего сколько?
— Денег.
— За что?
— За услугу.
— Не надо ничего. Это же по-дружески.
— Знаешь что, фонтанчик — это одно, а бизнес — это другое. Называй сумму.
— Пять тысяч, — чтобы только не продолжать эту неловкую для него сцену, ответил Евгений, имея в виду рублей, разумеется. Для него, разумеется. Сказал и сам испугался, не загнул ли он, даже шутя. Папочку по пути передать — скажи на милость, какое великое дело!
Но девочка из далёкого детства, ничуть не задумываясь, тут же вызвала сотрудника банка и произнесла приказным тоном — "пять". Молодой человек в чёрном галстуке молча вышел, вернулся, положил на стол управляющей пять тысяч долларов и удалился.
— Пакет надо или так заберёшь?..
* * *
На Казанском вокзале Евгения встретили двое, посадили в джип и по приезду на место сопроводили в какой-то тенистый двор за огромным зданием Министерства иностранных дел. Там в чудесном старинном домике, скрытом от посторонних глухим забором, его дипломатично принял весьма импозантный господин, поблагодарил за доставленные документы и поручил прислуге угостить нарочного коньяком, кофе и тортом. А сопровождающим поручил отвезти Евгения, куда он пожелает.
Евгений от рюмочки коньяка, чашки кофе и необыкновенно вкусного торта не отказался. А вот перемещаться ещё по столице в страшно рычащем и несоблюдающем правила дорожного движения джипе не захотел. Вышел на Арбат и с чувством исполненного долга направился к Библиотеке имени Ленина.
Чёрная зависть
Очень многие знают песню на стихи Булата Окуджавы "Счастливый жребий". Песня замечательная! Особенно сразу запоминаются и будто сами напеваются такие вот слова:
С нами женщины, все они красивы,
И черемуха — вся она в цвету.
Может, жребий нам выпадет счастливый,
Снова встретимся в городском саду.
Однако вот дальше, в конце:
Но из прошлого, из былой печали,
Как не сетую, как там не молю,
Проливается черными ручьями
Эта музыка прямо в кровь мою.
У меня классическое представление о величии. Великое в искусстве и литературе — это такая высота, достичь которую мало кому удаётся. Называть ныне здравствующих или недавно ушедших от нас артистов, поэтов, певцов великими — это кощунственно по отношению к самому определению величия. Так же, как называть кого-то из них легендами на основании того лишь, что они бесстыдно выпендривались и скандалили. Выдающиеся — да, великие — время покажет.
Тяну, тяну свои я вирши
К высоким образцам вершин.
А Пушкин всё равно повыше:
Конечно, он же сукин сын!
Наверно, это какая-то неведомая космическая сука. Не очень плодовитая, к сожалению. А, может, к счастью.
Отталкиваясь вот от такого своего представления, позволю себе последние две строчки из приведённого текста покритиковать немного. Типа нашёл, к чему привязаться. Все знают, что метафора — это оборот речи, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основе какой-нибудь аналогии, сходства или сравнения. К примеру, "сладкий сон", "горькие слёзы", "серебряные волосы", "золотые руки" и тому подобное. Но вот чёрные ручьи, по-моему — это вовсе не метафора. Они есть в натуре, сколько угодно — что выльешь, то и потечёт. Потом, сколько же крови должно быть в человеке, чтобы в неё текли не струйки, а целые ручьи. Даже, если эти строчки все вместе по общему смыслу принять за метафору. Понятно, что автор имел в виду войну и всё трагическое, что с ней связано. Сама память о войне чёрная, спору нет. Но он же говорит о музыке, изображая её как бы чёрными ручьями. Хотя музыка и по тексту, и сама по себе — явление тоже реальное. Для меня она ни в какой связи и ни в каком сравнении не может казаться чёрными ручьями. Ручьями — пожалуйста, но чёрными — нет. Тем более, что в начале песни звучит мягкое слово — мелодия.
Короче, музыку, проливаемую в кровь чёрными
