Жена комиссара - Светлана Шахова
Быстро собравшись, семья вышла во двор. Обогнув дом, сразу оказалась в людском потоке, под утренней моросью стремящемся к центральной площади.
– Вот где настоящее гулянье! – воскликнула Елизавета, оказавшись на площади Пушкина.
Потоком несло в гущу толпы. Круго́м улыбками сияли лица. Люди дарили друг другу цветы, обнимались. То тут, то там военных подбрасывали с криками:
– Ур-р-ра-а-а! Ур-р-ра-а-а!
Оркестр заиграл вальс. Волнующие звуки околдовали. Елизавета замерла. Глядя, как зачарованная, на проплывающие перед глазами пары, она представляла себя кружащей в танце с любимым.
Глава 35
– Лиза! Ты дома?!
– Да! Я здесь! – беспокойно отозвалась Елизавета, выбегая в прихожую. – Что, Даша, есть новости?
– Не зря ж тебя кличу… Только сумка тяжела, пойдём-ка, присядем.
В кухне соседка, выкладывая продукты, продолжала:
– Уж полтора месяца с победы прошло. Ты вон все глаза проглядела, Пал Семёныча да брата ждавши. Так вот, слушай. На заводе давно поговаривали, что к концу июня бойцов с фронта начнут возвращать.
– А-а, ну да-а, это я уже слышала, – разочарованно протянула Елизавета.
– Да ты погоди вздыхать-то раньше времени. Нынче дату назвали. Говорят, мол, первый эшелон прибудет двадцать третьего числа.
– Какого месяца?
– Июня, милка моя. Двадцать третьего июня.
– Ка-ак?! Уже завтра?!
– И-именно. А то стала б я тебя с места срывать, с порога кричавши? Ой, а что ж мы Нинуху не позвали? Она, поди, тоже муженька заждалась.
Елизавета подалась вперёд в намерении сходить за снохой, но та сама появилась в кухне.
– Нина! Слышишь, завтра фронтовиков наших привезут? Собирайся. Пойдём встречать Павла и Петю.
Глаза снохи округлились, сверкнули.
– Да неужто правда?! Во сколько же прибудут служивые? Московским, аль специальный эшелон погонят?
– Не могу сказать, – Дарья вздохнула, развела руками.
– Хорошо-хорошо, и на том спасибо! – затараторила Елизавета. – Благо вокзал рядом. Добегу, спрошу. Там точно должны знать.
В диспетчерской Елизавета всё выяснила и ранним утром, не дождавшись снохи, поспешила в полной уверенности, что встретит мужа и брата. Появилась на вокзале за час до нужного времени, надеясь занять лучшее место для обзора.
Вокруг уже сновали встречающие. Елизавета встала в центре платформы, откуда по расчёту хорошо видны и «голова», и «хвост» состава.
Постояв так с четверть часа, она ощутила тупую боль в спине. Потянулась. На время отпустило, но вскоре заболело снова. Чтобы избавиться от навязчивых приступов, принялась прохаживаться взад-вперёд небольшими шагами.
Народ тем временем прибывал. «Как бы в такой толчее не пропустить Павлика», – с беспокойством подумала Елизавета, однако подходить вплотную к путям не стала: так можно увидеть лишь выходящих из ближайшего вагона.
Вдалеке показался паровоз. Пыхтя трубой, он неспешно тянул долгожданный состав.
За спиной Елизаветы грянул духовой оркестр. Охватило неописуемое волнение. В порыве хотелось вслед за остальными броситься к краю платформы, но она не смогла сдвинуться с места – ноги не слушались. Тем временем перед глазами росла и уплотнялась стена из человеческих спин.
Колёса протяжно заскулили. Раздались металлические хлопки распахивающихся дверей. Из вагонов повалили бойцы. Елизавета очнулась, завертела головой.
Поднимаясь на цыпочки, она заглядывала за спины. Скользила глазами по вагонам, пытаясь усмотреть родные лица в окнах или на площадках тамбуров. Но всё происходило так быстро, что невозможно уследить. Вскоре с подножки соскочил последний солдат и тут же утонул в общей массе слившихся воедино встречающих и прибывших.
Елизавета пошла, протискиваясь сквозь звучащую толпу. «Всё как тогда – 9 Мая на площади, – думала она. – Возгласы радости, плачущие в объятиях люди, цветы, музыка, но… нет моего Павлика! Его снова нет!»
От отчаяния хотелось выть, рвать на себе волосы. «Может, просмотрела, пропустила», – торкнула мысль. Не видя никого и ничего вокруг, Елизавета кинулась бежать.
Дома не нашла ни мужа, ни брата. Долго билась в слезах. Успокоившись, решила в другой раз взять с собой на вокзал сына.
Следующий эшелон прибыл через неделю. Нина снова задержалась со сборами, и Елизавета с Колей отправились вдвоём.
Лишь только на платформу вступили первые прибывшие, сын пустился зайцем петлять среди народа в сторону «головы» состава. Потеряв его из виду, Елизавета направилась к последним вагонам.
Безуспешно прочесав платформу несколько раз, побрела к условному месту. Вскоре увидела Колю. Тот в одиночестве уныло плёлся к вокзальным дверям.
– Мама, папы нет. И дяди Пети тоже. Пойдёмте назад, – проговорил он печально.
– Сынок, давай постоим ещё. Надо убедиться, что мы их не пропустили… Смотри, а вон и тётя Нина, – Елизавета помахала рукой.
Сноха подошла. Прошептала, размазывая по лицу слёзы:
– Зря ждёте. В шесть глаз смотрели – не увидели. Нет их, наших соколиков. Стало быть, не приехали.
– А мы всё-таки постоим, пока народ не разойдётся, – сказала Елизавета, провожая Нину печальным взглядом.
***
Горечь разъедала сердце неделю за неделей. Составы продолжали возвращать родным отцов, мужей, братьев, но Павла среди них не было, и повлиять на происходящее было невозможно. Елизавета всё больше стала бояться получить «похоронку».
В один из дней за шитьём застал звонок. Она хотела кинуться, но вдруг почувствовала, что, словно парализованная, не в состоянии двинуться с места.
– Дз-з-з! Дз-з-з! Дз-з-з! – назойливой мухой продолжало зудеть в прихожей.
– Мама, откройте! Это же папа приехал! Пожалуйста, откройте! – призывала Арина, тряся за рукав.
На лестнице послышались тяжёлые шаги. Кто-то уходил. Сбросив оцепенение, Елизавета рванула в коридор, распахнула дверь и… окаменела. Это был почтальон. Он уже спустился на несколько ступенек, но, увидев, что открыли, вернулся.
– Здесь живёт гражданка Кузнецова? – спросил деловито.
– Да…Это я… – еле выговорила Елизавета.
– Для вас заказное письмо.
Он неспешно достал из сумки треугольный конверт, протянул авторучку и планшет с прикреплённым уведомлением.
– Здесь распишитесь, гражданочка.
Елизавета поставила возле галочки закорючку, выхватила письмо и захлопнула дверь. Припав спиной к косяку, дрожащими пальцами оторвала край треугольника.
«Дорогая моя Лизонька!» – прочла и заплакала, поняв, что это не то, чего так страшилась, а, напротив, желанное письмо от любимого.
Щёки жгло. Промокнула их рукавом. Прижимая конверт к груди, поспешила в комнату. Села за стол и, окружённая детьми, стала читать вслух:
«Дорогая моя Лизонька! Наконец-то появилась возможность отправить весточку. Враг разбит! Долгожданная победа за нами! Как же я скучаю по тебе и детям! Всеми силами стремлюсь к встрече с вами. Жаль, что в ближайшее время этому не суждено сбыться. Родина дала новый приказ – часть переформировали и перебрасывают на восток – освобождать приграничные земли от японских оккупантов. Обещаю, как только разрешат, сразу отправлю за вами ординарца. А пока крепко обнимаю тебя, моя родная. Поцелуй за меня каждого: и Наденьку,
