Вендская Русь - Николай Васильевич Соколов
На следующий день тавуларий прежде всего направился в гавань Феодосия, чтобы выяснить причины случившегося там побоища и по возможности отыскать припрятанные Кудрей золотые монеты, если они еще находились в устроенном купцом в полу тайнике.
– Кого я вижу, – удивился параталласит[127] Лука, заметив подходящего к нему Симеона. – Что привело уважаемого тавулария в наши трущобы?
– Да хотелось бы уточнить, что здесь вчера произошло.
– Драка, переросшая в бой со стражниками, четверо из которых убиты, не считая трех охранников логофета Феофила и еще нескольких десятков серьезно покалеченных.
– А причина драки? – поинтересовался Симеон, вручив незаметно знакомому портовому надзирателю золотой номизм.
– О причинах могу только догадываться, – сообщил Лука, с опаской оглядевшись. – Похоже, наш Феофилица[128] с кем-то повздорил из пьяных русов и велел своим людям проучить грубияна. На помощь тому пришли приятели, а к людям Феофила присоединилась портовая стража. Вначале просто дрались, потом в ход пошло оружие. Когда появились воины городской стражи, русы отступили, организовав оборону у корчмы Евстратия, а позже сдались.
– Что, вот так просто сложили оружие? – не поверил ему тавуларий.
– Им обещали справедливый суд, – улыбнулся параталласит, знавший, что Феофил – родственник императора. – А тебе все это зачем?
– Да среди русов был один мой старый знакомый.
– Всех их вчера отправили под стражей в преторий[129]. Среди русов было только двое убитых, совсем юные парни. Так что ищи своего приятеля в подвалах претория. Только очень сомневаюсь, что даже ты сможешь ему чем-то помочь.
Симеон поблагодарил Луку за сведения и направился в корчму, где жил до вчерашнего дня Кудря. Все товары из комнаты купца уже были вынесены, что упростило розыски тайника. На удивление, стражники, проводившие обыск и изъятие товаров, его не обнаружили и все сорок номизм оказались на месте.
«Теперь просто сведениями от гостя не отделаешься, – подумал тавуларий с огорчением. – Деньги придется отрабатывать».
Так утром они договорились с купцом. Однако в связи с полученной от Луки информацией Симеон даже не представлял, что он может в данной ситуации еще сделать. Несмотря на одолевавшие сомнения, он все же решил попробовать повидаться с эпархом Константинополя[130], в ведение которого находились дела подобного рода.
С эпархом Орихой тавуларий был знаком давно, не раз участвуя с ним в переговорах в качестве переводчика. Не мог не помнить Симеона и эпарх. Одно время даже поговаривали, что Ориха собирается назначить переводчика легатерием. Однако разница в социальном положении не позволяла тавуларию рассчитывать на быструю с ним встречу.
В приемной эпарха Константинополя, как обычно, толпилась масса народа, и, доложив секретарю, по-ромейски асикриту, свою просьбу увидеться с Орихой по неотложному делу, Симеон стал ждать. Тавуларий рассчитывал, что, быстро получив отказ, он со спокойной совестью вернется домой. Однако примерно через час секретарь сообщил, что эпарх его примет.
– Надеюсь, твое столь редкое у меня появление вызвано серьезными обстоятельствами, – отвечая на приветствие тавулария, предположил Ориха, перебирая на столе какие-то листы из папируса. – Сегодня нет времени выслушивать просьбы и жалобы.
– К сожалению, мне придется огорчить уважаемого эпарха. Формально я здесь с просьбой разрешить свидание с одним из задержанных вчера русов, моим старым знакомым.
– А неформально? – поинтересовался заинтригованный Ориха.
– Предупредить уважаемого эпарха, что во вчерашнем происшествии замешан логофет геникона[131] Феофил, славящийся своим кичливым нравом.
– Мне это известно, но его участие не оправдывает поведение русов, которых будут судить как мятежников.
– В том и дело, что наказание за подобное преступление обычно предусматривает смертную казнь и конфискацию имущества, – заметил тавуларий. – А ведь им обещали справедливый суд.
– Кто?
– Конкретно не знаю, но это точно был кто-то из представителей власти. К тому же у славян убийство должностного лица различается лишь увеличением суммы налагаемого штрафа. Так что наш приговор в понимании русов неизбежно будет несправедливым.
– И ты считаешь, что их наказание может иметь для нас какие-то последствия, – уточнил эпарх, не совсем понимая, к чему клонит бывший переводчик. – Но ведь русы живут далеко на севере, и у нас нет с ними общей границы.
– Однако они приплывают к нам торговать, – напомнил Симеон. – Так что не следует исключать и нападения русов на земли империи.
– Ну, это уж ты загнул, – усомнился эпарх. – На их речных судах большое войско не перевезешь.
– А много воинов и не надо для набега на наши земли по берегам Понта.
Предположение тавулария заставило Ориха по-новому взглянуть на предстоящий судебный процесс. Тем более, хорошо зная квестора[132] Агафия, он понимал, что тот не станет задумываться о последствиях своего решения и вынесет варварам самый жесткий приговор.
– Возьмешься их защищать? – неожиданно поинтересовался эпарх у Симеона.
– Если возникнет такая необходимость, возьмусь, – немного замявшись, согласился тавуларий.
– Хорошо, я распоряжусь, чтобы асикрит оформил тебе разрешение на встречу с твоим руским приятелем, – заканчивая разговор, пообещал Ориха. – Приходи завтра с утра. А по поводу их защиты мы решим позже.
Эпарху оставалось только надеяться, что ему удастся убедить государственный совет – консисторий – смягчить приговор и отпустить не участвовавших в драке варваров домой. Наказание четырех сотен человек и конфискация всего их имущества могли на самом деле вызвать ответные действия русов.
В отсутствие василевса[133] Михаила III, воевавшего в то время с исмаилитами, совет возглавлял его дядя, доместик схол[134] и магистр Варда, который не без вмешательства логофета геникона Феофила потребовал строгого соблюдения ромейских законов. После чего он немного смягчил свои слова, предположив, что суд во всем разберется и не станет сурово наказывать не замешанных в мятеже русов.
– Тогда прошу назначить в помощь квестору еще кого-нибудь из патрикиев[135], – попросил Ориха. – Судить придется не наших подданных, и я не хочу отвечать за последствия вынесенного Агафием приговора.
– Ты ему не доверяешь? – спросил удивленно Варда.
– Доверяю, меня только смущает явная заинтересованность в этом деле нашего уважаемого логофета, его приятеля.
– Да просто эпарх испугался этих вшивых варваров, – съехидничал в ответ Феофил.
– Свою точку зрения я только что высказал и не стану повторяться. Напомню лишь, что земли франков уже на протяжении полувека страдают от набегов северных разбойников. Тех самых вшивых варваров, о которых упомянул логофет.
– Хорошо, я подумаю, кого из патрикиев назначить в помощь квестору, – пообещал эпарху магистр Варда. – А ты ускорь разбирательство и объявляй в розыск успевших где-то укрыться русов. Сколько их там?
– Мне докладывали, что недосчитались полтора десятка человек, – сообщил Ориха, подумав, что теперь суровость вынесенного приговора будет зависеть только от убедительности доводов Симеона.
Глава шестая
Когда болгарский
