Убей крестоносца - Александр Васильевич Чернобровкин
Первый мусульманский таможенный пост был в Панеаде. Руководил им круглолицый узкоглазый плосконосый тюрок. Само собой, читать он не умел, но как выглядит печать правителя имел представление. С одной стороны пропустить такой большой караван, не содрав с него ни дирхема, не позволяла жадность, а с другой похерить фирман не давал страх остаться без должности и даже без головы.
— Салах ад-Дин наградил меня за победы над его врагами возле Хамы и Халеба, — проинформировал я на тюркском языке и спросил: — Ты участвовал в этих сражениях?
— Только возле Халеба, — ответил он.
— Что-то не припомню тебя, — наехал я.
— А я тебя помню. Видел, как ты выходил с добычей из шатра мосульского эмира, — сказал он.
— Точно, было такое! — улыбнувшись ему, как другу и соратнику, подтвердил я.
Начальник таможни заулыбался в ответ.
— Значит так, если у тебя еще остались сомнения, я буду на постоялом дворе. Приезжай туда с писцом эмира Панеады. Он прочитает, переведет тебе, чтобы ты понял, что я не обманщик, и доложит своему руководителю. Эмиру ведь тоже придется отвечать головой, если будет нарушен фирман повелителя, — разъяснил я на тюркском языке.
Никто не приехал. Венецианские купцы облегченно выдохнули. Больше всего за раз с них сдирали именно на границе. В Дамаске пришлось бы заплатить не меньше, но там было бы разбито на части.
До будущей столицы Сирии нас не беспокоили, а там меня помнили. Доспехи у меня приметные. Мог бы знатную кольчугу купить, но нет, воюю в кожаных. Говорю, что они меньше весят и не так трут, как железные. Это добавляет мне удали в глазах аборигенов. Здесь еще не забыли, что я фаворит султана, поэтому никто не удивился, ознакомившись с фирманом и с грустью осознав, что так много денег пройдет мимо. Все прекрасно понимали, что товар не мой, но правитель решил таким способом наградить отличившегося подданного за счет других, не проявивших такого же рвения и радения.
Я приходил на огромный городской базар, многолюдный, шумный, пестрый, и, расположившись под навесом, изображал хозяина товара — играл в нарды, трепался, потягивал разведенное водой, белое, кислое вино, хорошо утоляющее жажду, хотя особой нужды в этом не было, потому что уже не жарко. Время от времени выступал в роли переводчика. У венецианцев были свои из аборигенов, но они владели итальянским или французским и арамейским и немного арабским и/или тюркским. Я хорошо владел всеми этими языками и еще греческим, фарси, ивритом, египетским.
Время от времени ко мне обращались другие купцы с просьбой помочь с переводом, иначе пришлось бы подыскивать трех-четырех, и деловые переговоры превращались бы в игру «Испорченный телефон». Денег за такую услугу я не брал, но все знали, что люблю сладости и свежие фрукты, арбузы, дыни, и благодарили, как умели. Порой приносили так много, что большая часть доставалась охранникам из моего отряда.
Венецианские купцы не уложились в две недели, задержались еще на восемь дней. Цены в Дамаске на европейские товары были намного выше, а азиатские ниже, чем в Акре или Иерусалиме. Вот купцы и вошли в раж, как акулы, ворвавшиеся в огромный косяк рыб. Хотелось ухватить сразу всё, а в итоге метались бестолку. Со временем поостыли, взялись за ум и дело. Распродали привезенное, накупили местных товаров. Точнее, Дамаск был перевалочной базой. В него свозились товары из Китая, Индии, Персии, Аравийского полуострова, Месопотамии, Армении… Заезжие купцы находили здесь покупателей и продавцов, заодно обогащая местную власть и горожан. Впрочем, с нас ничего не поимели, если не считать расходы на оплату постоялого двора, питание, фураж и услуги проституток обоего пола. По вечерам постоялый двор превращался чуть ли не в публичный дом. В Акре венецианские купцы и мои охранники были намного скромнее. За границей можно вести себя, как хочешь.
Обратно отправились, нагруженными до упора. Даже арендовали в Дамаске одиннадцать верблюдов, чтобы вывезти все накупленное. Обратный путь дался легче. Больше никто к нам не приставал. Проблемы начались на территории Иерусалимского королевства, где с купцов содрали нехилые налоги за ввоз импортных товаров. Привыкшие за последний месяц с небольшим никому ничего не платить, венецианцы были шокированы жадностью и наглостью таможенников-христиан. Их обобрали еще раз, когда вывозили эти же товары на галерах. То, что груз был транзитный, не сработало.
Это были не мои проблемы. Свою часть договора я выполнил четко и получил почти тысячу двести золотых динаров. Эти деньги малость изменили план строительства шхуны. Решил сделать ее немного больше. К моменту возвращения каравана в Акру стапель еще не освободился. Пришлось подождать шесть дней, в течение которых я подкорректировал чертежи.
Двадцать шестого октября, в среду, заложили двадцатичетырехметровый, состоявший из двух частей, тисовый киль нового судна. Будет оно шириной пять метров и тридцать сантиметров, то есть соотношение четыре с половиной к одному, что должно хорошо повлиять на скоростные качества. Осадку предполагаю около двух метров восьмидесяти сантиметров, а грузоподъемность — тонн сто пятьдесят или немного больше. Смотря, сколько и какого балласта заложим. Чугунных чушек здесь нет. Да и стоили бы они фантастические деньги. Придется использовать базальт, который изредка попадается в горах, сложенных в основном из известняка. Я уже заказал аборигенам двести пятьдесят аусаков (немногим более шестнадцати тонн) камней. Когда уведомил Ясира Битмалхуда, что они будут уложены в нижней части корпуса судна, корабела чуть не хватила кондрашка.
— Если не хочешь слушать советы опытного кораблестроителя, делай, что хочешь. Это твои деньги, твой неф. Я буду только помогать. Так
