Убей крестоносца - Александр Васильевич Чернобровкин
Поверил бы ему, если бы не знал, что европейские дельцы запросто мутят и с иудеями, и с мусульманами, не говоря уже о православных, и ничего не боятся. Как я узнал, этот сектор финансовых услуг очень узок. Все повязаны. Кинешь один раз — вылетишь из него в лучшем случае живым, потому что подорвешь репутацию соплеменников, и они позаботятся, чтобы такое больше не случилось.
— У меня фирман от Саладина на свободный проезд и безналоговую торговлю на подвластных ему территориях, и иудеи-ростовщики это знают. Они на мне заработают больше, не обворовывая, — похвастался я.
— За что такая честь? — поинтересовался ростовщик.
— Отряд под моим командованием помог Саладину выиграть два важных сражения с эмиром Мосула, — выдал я правдоподобную версию.
О том, что в этих сражениях принимал участие отряд из Акры и взял большую добычу, уже знает весь город. Многие из моих бывших подчиненных по возвращению прикупили себе дома и земельную собственность, вложились в торговлю или отдали деньги в рост.
— Так ты теперь можешь без опаски поехать с нашими товарами к сарацинам, продать там без пошлин и налогов, закупиться у них и вернуться? — быстро сделал вывод Агостино Градениго.
— Да, — подтвердил я. — Если эти товары будут считаться моими, а за это придется хорошо заплатить.
— Я поговорю со своими деловыми партнерами. Уверен, у нас будет к тебе интересное предложение, — пообещал он.
Агостино Градениго таки поговорил. На следующее утро ко мне домой наведался его слуга и передал приглашение отужинать вместе с ним и его друзьями. Я согласился. У венецианцев в будущем будет очень хорошая кухня. Позаимствуют многое у византийцев, ассирийцев, арабов. Да и от римлян какое-никакое наследие останется.
Жил он в двухэтажном доме. Я бы назвал его усеченным вариантом римского домуса. Атриум сохранился и стал шире за счет перистиля, который исчез. То есть теперь всего один двор, к которому проходишь через помещение слуги-привратника. Комнаты стали больше, обзавелись дверьми. Триклиний превратился в столовую с деревянным прямоугольным столом, по четыре стороны которого стояли стулья с высокими спинками и темно-коричневыми кожаными сиденьями, набитыми конским волосом. Свет попадал через высокое окно с деревянной рамой с небольшими прямоугольными стеклами. Верхние были разноцветными, образовывали узор, а нижние почти прозрачными. В общем, днем в комнате можно было хорошо видеть лица сотрапезников. Собралось их шестеро.
Хозяин, обладатель длинного крючковатого носа и короткой ухоженной бороденки, облаченный в оранжевую камизу, темно-красную котту и коричневые шоссы с гульфиком, располагался во главе стола и по три гостя с каждой длинной стороны. Меня посадили первым справа. Я ведь рыцарь, а всех итальянцев и сицилийцев считают торгашами, независимо от происхождения и богатства. Можно, конечно, встретить уроженца Апеннинского полуострова, которого посвятил в рыцари французский, английский или испанский, но это исключение, подтверждающее правило. Мусульманин Салах ад-Дин тоже ведь рыцарь.
Напротив меня сидел Якопо Тьеполо — лидер венецианской общины в Акре. Ему за пятьдесят. Кучерявые волосы на голове седые процентов на девяносто, а усы и борода — на две трети. На коротких толстых пальцах — указательном, среднем и безымянном — правой руки три золотых перстня с бирюзой, а на среднем левой — массивная золотая печатка с выступающим серебряным рогом на щите. Одет в льняную белую нижнюю тунику с длинными узкими рукавами и сверху темно-зеленая из тонкой шерсти с широкими и по локоть и черные шоссы без гульфика. Обут в коричневое кожаное подобие пуленов с короткими носаками, немного загнутыми вверх, чтобы не цеплялись за камни мостовой. Для венецианца слишком спокоен и неразговорчив. Даже жестикулирует как бы через силу. Мои сотрапезники, когда надо было высказаться по важному вопросу, сперва смотрели на него и, если молчал, озвучивали собственное мнение. Якопо Тьеполо делал вид, что я ему безразличен и при этом не упускал ничего: как ем, пью, какую еду и питье предпочитаю, как пользуюсь маленьким полотенцем-салфеткой, ложкой, ножом и, что не удивительно, серебряной вилкой, принесенной с собой в кожаном чехольчике. Пока что такого столового прибора нет.
— Ты левша? — спросил он, понаблюдав, как я управляюсь с толстым куском запеченной свинины.
— Нет, — ответил я. — Главная нагрузка на нож, который в правой руке.
— Надо же, а я подумал, что наоборот! — искренне удивился он.
— Точно так же все будут думать, что главный я, если, конечно, договоримся, — привел я сравнение.
— Думаю, договоримся, — сказал он. — Мы собирались дождаться здесь сарацинских купцов и обменяться с ними товарами, но раз появилась такая возможность, сделаем это в Дамаске, где на наши товары цены выше и на их — ниже.
— Если недолго. Когда освободится стапель Ясира Битмалхуда, я займусь постройкой своего корабля, — предупредил я.
— Нам самим не резон затягивать. Наши галеры должны вернуться домой по хорошей погоде, — сообщил Якопо Тьеполо. — До Дамаска неделя пути, обратно столько же и недели две там на торг. Постараемся управиться за месяц. Устраивает тебя такой срок?
— Вполне, — согласился я. — Даже можно добавить неделю-две. Стапель раньше вряд ли освободится.
— Он строит галеру для нас, так что закончит, когда надо будет, — улыбнувшись, поставил в известность Агостино Градениго.
После трапезы я показал им фирман Саладина, объяснил его силу. Обычно европейские купцы боятся соваться на подвластные мусульманам территории потому, что ситуация сейчас шаткая, война может начаться в любой момент, и тогда весь товар будет конфискован. Да еще сам окажешься заложником, заплатишь за свободу большой выкуп. Поэтому торг ведут или те, у кого договорено на обеих сторонах, или в приграничных городах малыми партиями, чтобы, скинув товар, по-быстрому смотаться оттуда, а это совершенно другие деньги. Я мог обеспечить первый вариант. Именно это и заинтересовало венецианцев.
Мы обговорили условия сотрудничества. Я собирался вложить свои деньги и заработать на них, но оказалось, что у моим компаньонам свои некуда девать. Мне заплатят, как командиру охранников, которых наберу сам, и половину от налогов, на которых сэкономят. Поскольку товары повезут дорогие и много, сумма обещала быть приличной. Даже боялся сглазить.
Глава 19
Дорогу от берега моря до Дамаска я скоро буду знать не хуже, чем улицы Акры. Уже столько раз ездил по ней в разные
