Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб - Алексей Олегович Белов-Скарятин

Я назвалась, объяснив, что я свояченица графа Б., с которым она разговаривала о том, чтобы найти русскую преподавательницу французского языка, и хотела бы подать заявку на эту должность, обсудив с ней все детали.

"Очень хорошо, – сказала она хрипло и шмыгая носом, будто у неё была сильная простуда, – если вас прислал граф Б., я полагаю, с вами всё в порядке. Вы можете прийти ко мне в апартаменты завтра утром в десять. Нынче я занята, и у меня нет для вас свободного времени", – а затем, повернувшись ко мне спиной и даже не кивнув на прощание, двинулась восвояси.

С пылающими щеками и выскакивающим из груди сердцем я выбежала из "Савоя", твёрдо решив не возвращаться туда следующим утром. Но когда оно наступило и мой настрой был более философским, я, надев пальто и шляпку, снова отправилась в отель. Ровно в десять часов я была там, попросив доложить обо мне миссис Хиппер. Пришёл ответ, что я должна подождать, пока за мной не пришлют. Четверть одиннадцатого, половина одиннадцатого, без четверти одиннадцать, одиннадцать – вызова всё не было. Мои щёки снова горели, сердце билось столь громко, что я могла его слышать, руки были холодными и липкими, а в горле стоял ком. В конце концов в десять минут двенадцатого меня сопроводили наверх и ввели в гостиную миссис Хиппер. Та, одетая в ярко-розовое чайное платье, сплошь усыпанное блестящими камнями, читала чьё-то письмо, откинувшись на спинку дивана. И едва взглянула в мою сторону, когда я вошла.

"Минуточку", – сказала она так же сипло, как и накануне, не пригласив меня сесть и даже не поздоровавшись.

Я демонстративно огляделась в поисках стула, но каждый из них был завален разнообразными свёртками всех форм и размеров, и тогда я поняла, что мне решительно не на что сесть, кроме как на пол. Продолжая стоять у двери, я уже собралась высказать ей всё, что думаю о её манерах, а затем выйти из комнаты, как вдруг она ко мне повернулась.

"Ну, и что вы там стоите? – раздражённо спросила она. – Подойдите-ка сюда, к изножью дивана, чтобы я могла вас видеть. И прежде всего покажите мне свои рекомендации".

Я уставилась на неё в недоверчивом изумлении.

"Мои рекомендации?" – в ужасе ахнула я; затем, вспомнив, что это всё-таки обсуждение возможного найма на работу, взяла себя в руки и тоном, звучавшим, как я надеялась, бесстрастно и по-деловому, продолжила: "Ах, да: для начала это мой зять граф Б., с кем вы уже встречались, и генеральный консул России господин Ону, и лорд и леди Карнок, и великая княгиня Ксения, и вдовствующая императрица России, а также многие американцы, которых я знаю, – вы можете их всех обо мне расспросить".

"Хорошо, я расспрошу, – буркнула она, изучая свои розовые ногти, а затем, решив, вероятно, что я привираю или насмехаюсь, надменно добавила, – а мой поручитель – президент Хардинг! Надеюсь, это вас устроит. А теперь вы можете идти, но перед этим напишите список всех названных вами людей, и если их мнение о вас меня удовлетворит, я с вами свяжусь. Кстати, если я найму вас, то ваша зарплата составит сто долларов в месяц, и вы не будете столоваться со слугами".

"Но я не собираюсь наниматься к вам, ни за что на свете!" – возмущённо воскликнула я, окончательно выведенная из себя её последней репликой, а затем с гордо поднятой головой покинула её номер. Весь тот день из-за такого со мной обращения я была на взводе и, желая успокоиться, отправилась в Кью-Гарденс, где очень долгое время просидела под огромным цветущим кустом.

Прошло несколько дней, и я уже стала забывать о том ужасном инциденте, когда однажды вечером получила записку следующего содержания:

"Дорогая Графиня, надеюсь, что вы перемените своё решение и вновь поговорите со мной. Я думаю, мы сможем предложить вам сто пятьдесят долларов в месяц.

Искренне ваша,

Белла Хиппер".

Это послание пришло в психологически важный момент, поскольку как раз тогда случилось нечто крайне болезненное, что заставило меня отчаянно желать сыскать источник пусть небольшого, но постоянного дохода. Посему, спрятав свою гордость в карман и голову под ка́пор, я в третий раз за десять дней двинулась в направлении отеля "Савой". На этот раз меня приняли без каких-либо проволочек, и, зайдя в гостиную миссис Хиппер, я даже удостоилась хриплого: "Доброе утро". Однако, прежде чем мы успели сказать что-то ещё, к нам присоединился мистер Хиппер и с этого момента полностью взял на себя руководство процессом. Он сразу произвёл на меня благоприятное впечатление, понравившись гораздо больше своей супруги. Для начала он предложил мне стул и сделал несколько уместных замечаний о погоде. Потом заговорил об Америке, объявив, что ни одна другая страна не может с ней сравниться, с энтузиазмом описал свой родной городок на Среднем Западе и наконец перешёл к сути дела.

"Мы имели беседы с несколькими другими претендентками, включая княжну Т., но Белла считает, что вы подходите лучше всех. Если вы согласитесь приехать, то мы будем платить вам сто двадцать пять долларов в месяц, покроем все ваши дорожные расходы и найдём вам приличное место для проживания неподалёку от нашего дома. Что же касается вашего питания, то вы определённо не будете есть вместе со слугами".

Моим первым порывом было расхохотаться, так как всё это выглядело весьма чудны́м и потешным, но потом, вспомнив про то, как трудно было найти какую-либо работу в Англии, и про мою ставшую навязчивой потребность ежемесячно зарабатывать достаточно денег, чтобы прилично себя содержать, не задумываясь всякий раз, где же взять следующую горсть пенни, я решила согласиться на его предложение. Как только я сказала об этом, он вскочил и пожал мне руку, тепло воскликнув: "Это прекрасно! Рад, что вы будете с нами!" – а потом даже слегка похлопал меня по спине, тогда как миссис Хиппер смотрела на это с холодным осуждением.

"Довольно, Хайрам, совершенно не обязательно приходить в такое возбуждение и вести себя подобным образом, – раздражённо заметила она, вновь скорчив одну из своих фирменных гримас, которую дополнили ярко-алые пятна на обеих щеках. – А теперь оставь Мадам (поскольку дома мы, разумеется, будем называть вас 'Мадам', а не 'Графиней') наедине со мной. С тобой же мы увидимся позже". После чего мистер Хиппер ещё раз пожал мне руку, сказав довольно печально: "Ну, я думаю, мне пора. До свидания