Девушка из Монтаны - Грейс Ливингстон Хилл
После некоторого ожидания дверь отворилась, на пороге возник старик. Высоко над головой он держал свечу. Он выглядел изнуренным, усталым, да и все вокруг было таким же безрадостным. Он вглядывался во тьму и было понятно, что никого из них он не узнает.
– Ничем не могу вам помочь, путники, – сказал он усталым голосом. – Если среди вас есть женщина, то лучше вам доехать до следующего ранчо. Моя жена больна. Очень больна. А кроме меня здесь больше никого нет, чтобы за ней ухаживать. Дом-то в беспорядке, она уже шесть недель, как болеет.
Элизабет соскочила с коня и подошла к порогу.
– О, она больна? Как жаль. Могу ли я что-нибудь для нее сделать? Она была так добра ко мне несколько лет назад…
Старик, моргая, вгляделся в нее, увидел ее красоту, изящество, обеспокоенность на ее лице, отметил про себя, что одета она по-другому, как из другого мира – и покачал головой:
– Вы, наверное, ошибаетесь, леди. Не помню, чтобы я вас раньше видел…
– Но я помню вас, – сердечно сказала она, входя в комнату. – Вы не проводите меня к ней?
– Ну хорошо, леди, если вы так хотите. Она вот тут, на постели, и вряд ли уже поднимется. Доктор говорит, что ей ничего не поможет, разве только операция, но у нас нет денег на операцию. До больницы в Чикаго, куда он хочет ее послать, далеко, а нам с Марией никак разлучаться нельзя. Мы много лет уже…
Но Элизабет не дослушала. Она проскользнула в старую спальню, которую так хорошо помнила, и встала на колени у кровати, вглядываясь в бледное лицо женщины с тощей подушкой под головой.
– Вы помните меня? – спросила она. – Я та самая девушка, которую вы когда-то уговаривали остаться с вами. Я останавливалась у вас вместе с молодым человеком, которого встретила в прериях. Вы рассказывали мне о том, чего я не знала, вы были так добры ко мне, хотели, чтобы я осталась с вами. Помните меня? Я Элизабет.
Женщина протянула исхудалую руку и дотронулась до прекрасного юного лица, едва видневшегося в свете свечи.
– Да, помню, – сказала она, оживившись. – Помню. Ты была такая милая, я так за тебя беспокоилась. Хотела оставить тебя здесь, но ты не осталась. А он был такой симпатичный, этот молодой человек, но я за тебя боялась… Никогда не знаешь, чего от них ждать… Никогда не знаешь…
– Но он оказался хороший, матушка, – в голосе Элизабет зазвучала радость. – Он позаботился обо мне, помог добраться до моих родных, а теперь я вышла за него замуж. Я хочу, чтобы вы на него посмотрели. Джордж, иди сюда!
Старая женщина приподнялась на подушке и посмотрела на возникшего на пороге молодого человека:
– Неужели? Он твой муж? Ну разве это не чудо?! Ох, как я рада! Я так волновалась…
Они сидели у постели больной, разговаривали. Элизабет вкратце рассказала обо всем, что с ней происходило, и о том, что они отправились в свадебное путешествие по следам того своего приключения, а старик и женщина рассказали, как она заболела и что доктор из Мальты сказал, будто есть в Чикаго один великий врач, он может сделать так, что она поправится, но у них нет на это денег, разве только ферму продадут, да никто ее покупать не хочет.
– Ой, да у нас есть деньги! – радостно объявила Элизабет. – И теперь наша очередь помочь вам, как вы помогли нам, когда мы были в беде. Как скоро вы можете ехать? Я представлю вас как своих отца и маму. Мы же можем отправить их обоих, да, Джордж?
В эту ночь все улеглись поздно, потому что сначала долго обсуждали план, затем Элизабет и Джордж достали свои припасы и приготовили хороший ужин для хозяев, потому в последнее время они питались в основном кукурузной кашей.
А когда все уснули, старая женщина все равно долго лежала без сна и молилась и благодарила Господа за то, что он ниспослал им двух ангелов.
Наутро Джордж Бенедикт и один из сопровождавших их работников лагеря отправились в Мальту, связались с чикагским врачом и с больницей, и к их возвращению на ранчо все было готово к немедленной отправке обоих стариков. Джордж даже договорился об автомобиле, чтобы доставить их на станцию, и о том, что местный врач будет при них пару дней.
Тем временем Элизабет пересмотрела вещи старой женщины, которые та могла бы взять с собой, и, поскольку все они были старыми и грубыми, опустошила свой собственный багаж.
Старая женщина с благоговением гладила украшенное лентами и вышивкой белье:
– Ох, детка, ну разве ж я могу надеть такую красоту на свои старые кости? Это ведь как ангельские одеяния…
И она прикоснулась узловатым пальцем к изящной вышивке и к розовому шелковому бантику.
Но Элизабет и слушать не хотела. Если на то пошло, белье для путешествия она покупала самое простое и практичное. Замечательно, что оно так нравится ее старому другу, но для той, что поддержала ее в беде и старалась помочь ей и избавить от опасности, ничего не жалко.
За время болезни женщина очень похудела и без труда смогла надеть одно из простых платьев девушки – темно-синее с белым воротничком, и темную шляпку к нему, еще Элизабет отдала ей юбку цвета хаки, коричневый капор и свитер, а также ночную рубашку. Она взяла с собой в путешествие не так много вещей и вполне могла пополнить запас в первом же городе на пути, и, в конце концов, для чего нужны деньги, как не для того, чтобы одеть нуждающихся и накормить голодных? Она радовалась тому, что могла помочь этой женщине из прерий.
Так что на третий день, одетая в платье Элизабет, она отправилась в путь в сопровождении своего старика, также переодетого в более годные для Востока вещи Джорджа Бенедикта. При них был чемодан со сменой одежды и туалетные принадлежности с серебряными монограммами, способные удовлетворить взыскательный вкус любой снобствующей сиделки, а также роскошное шелковое кимоно Элизабет. Стариков усадили в нанятый Бенедиктом автомобиль и в должное время доставили к поезду на Чикаго. Прежде чем продолжить свое паломничество, молодая пара разослала телеграммы: на чикагском вокзале их также встретит автомобиль и медсестра, и присмотр за ними
