Странствия клетчатых - Елена Владимировна Крыжановская

— Привет! Ты прямо человек-змея!

— С добрым утром. Как спалось? Умеешь чё-нибудь такое? Ходить на руках, жонглировать? — Жердин как раз встал на руки и прошёл несколько шагов, болтая ногами в воздухе.

— Не-а, — беззаботно потянулся Новит.

— Так просто разогрейся перед репетицией. Сначала поработаем, завтрак потом. Давай хоть силой померяемся… — Жердин стал в стойку, выставив правую руку и ногу.

Используя лежащую палку, как линию, они встали напротив друг друга, носок к носку и сцепились ладонь к ладони. Тянули, кто кого перетащит чрез границу. Кто первый потеряет равновесие — проиграл.

Новит знал эту игру с детства и честно пытался сопротивляться. Но пальцы Жердина хватали, точно стальной капкан. Устоять было невозможно.

— Руки болят после вчерашних «Качелей»? — кудрявый актер великодушно списал проигрыш новичка на непривычную нагрузку.

— Немножко. Ох и силища у тебя! — искренне восхитился Новит.

— У меня-то? — Жердин рассмеялся. — Кой-какая тренировка и всё. Вот у Папаши, да, рука тяжелая. А Крас… — они оба глянули на дальний край поляны, где красавчик как пушинку крутил над головой Веричи. — Он может подковы гнуть, — совершенно серьезно похвастался собратом Жердин. — Но не выступает с таким. Это ведь неизящно! Зато, он издевается над золотыми монетами. Когда дело доходит до силовых трюков, всегда найдутся желающие помериться силой не в Папашей, а с ним, но Крас этого не любит.

«Мы же не ярмарочные борцы!»

Публике отказывать невежливо и он говорит:

«Охотно. Сперва проверим ставки… Нет ли у кого золотого? Позволите?» — Берёт монету, рассматривает со всех сторон, а потом медленно сжимает края двумя пальцами и… Золотой сворачивается в трубочку. Народ ахает, Крас так вежливо-вежливо с полной наивностью спрашивает того, кто дал монету: «Простите! Полагаю, он вам больше не нужен?»

Почти всегда срабатывает. И публика считает это честно, плата за трюк. Желающих мериться силами после такого уже не появляется. Но некоторые жадины настаивают, отдай! Тогда Крас выпрямляет золотой в другую сторону, нарочно так, чтобы разорвать пополам. И отдаёт только половину: «По справедливости?»

Тут уж совсем мало кто настаивает, выставляя себя жадным болваном. Но если бывший владелец бьётся в истерике, угрожая полицией, конечно, он отдаст. С такой лучезарной улыбочкой: «Прошу вас, не расстраивайтесь. Вы ничего не потеряли, стали только вдвое богаче».

Зрители при этом за нас. Счастье, что половинки золотых свободно ходят. Но у нас в театре рубленные — самая большая редкость, все разломаны пальцами. Я сколько раз пробовал… Если двумя руками, изо всех сил и постараться согнуть в одну, в другую сторону и покрутить пару минут, тогда… А ему ничего не стоит. Ладно, фехтовальная разминка чуть позже, а ты пока пойди к костру, помоги Веде.

Новит с готовностью пошел. Жердин остался, подбрасывая в воздух четыре незажженных факела. Если бросал повыше с размахом, успевал повернуться вокруг оси, прежде чем поймать. Время от времени, ловил три в одну руку, а один — на палец или на лоб и балансировал. Потом снова подбрасывал все четыре. Они вращались и мелькали, как спицы в колесе.

Ничего не бросал и не размахивал руками только Старик. Он чистил лошадь. Веда задумчиво сидела у костра, ломала хворост и подбрасывала в огонь. Это тоже не считалось спортивным занятием, но провидица двигала руками ритмично, в такт остальным. Как будто они все слышали одну общую музыку.

*****

— Доброе утро. Я — Новит. Могу ли чем-нибудь помочь?

— Я помню твой голос, мальчик, — сдержанно кивнула Веда. — Хвороста пока хватает. Почему ты не с остальными?

— Не знаю, что делать. Я же так не умею.

— Так делай, что умеешь. В твоей благородной школе были спортивные уроки? Что делал там, то и здесь.

— Откуда вы… Да, простите, — Новит почувствовал себя неуютно рядом с величественной женщиной, что-то знающей о его прошлом и будущем. — Жердин сказал, фехтовальная разминка будет позже. Да и куда мне… — он бросил взгляд на Краса и завистливо вздохнул. Веда усмехнулась, явно поняла его мысль.

В этот момент Красавчик опустил Веричи на землю и уже командовал, какие вещи принести. Жердин бросил своё занятие, мигом вытащил сундук из фургона. Смея спрыгнула с дерева, весело поцеловала Краса в щеку, взяла за руку Веричи, и они вместе убежали с полянки. Новит скрипнул зубами.

— Что, дорогой? На кого сердишься? — мягко спросила Веда.

— Так, вообще… Почему его все так обожают?

— Потому что он сказочный принц, — на лице слепой провидицы играла мечтательная улыбка. — Другого такого нет. Мы это знаем и ценим. А публика просто чувствует.

— А я?

— А ты пока ревнуешь, — Веда ласково коснулась его щеки: — Ах, как горит, обжечься можно! — она шутя подула на свои пальцы. — Зря. В глубине души ты тоже мечтаешь заслужить его дружбу или похвалу. Только не признаёшься. Дай срок, узнаешь нас поближе, поймешь, кто чего стоит.

— Простите, я вам верю, — Новит боялся возразить гадалке, но раздражение всё-таки прорвалось: — Но сам пока не чувствую особого величия вашего красавчика. Сплошная грубость и самодовольство. Он, конечно, сильный, но злой. И красота у него холодная, как… не знаю. Я такого раньше не видел. Как у дракона, наверное.

Он проследил взглядом, как Крас прошёл к фургону. У переднего колеса стояло ведро воды, оставленное Папашей. Закатав рукава сорочки, красавчик старательно умылся и пригладил волосы. Веда повернула голову вслед за ним, как будто тоже проводила взглядом.

— Он прекрасный актер.

— Может быть, — упрямо дёрнул плечом Новит, вороша угли в костре. Но Веда мягко рассмеялась:

— Нет, я хочу сказать, ты — жертва его искусства. Ты видишь только маску и веришь ей. Значит, Крас хорошо играет.

Новит задумался. Медленно спросил:

— Если у кого-то два лица… или больше, то как вы знаете, какое настоящее? Может, это вас обманывает его игра?

— Меня-то не обманешь, — многозначительно намекнула Веда. И снова как бы проследила передвижение Краса обратно на поляну. Он рылся в сундуке, выбирая что-то для своих трюков. — Вот он, — слепая указала пальцем.

— Как вы знаете? Он же далеко, — поразился Новит.

— А разве ты не чувствуешь? Когда он проходит мимо, веет холодом. — Веда по-матерински улыбнулась: — Девочки думают, я мечтаю его увидеть. Да ведь я его вижу! Лучше вас вижу. Вокруг него такое сияние, что глазам больно. Людям страшно смотреть на него открыто, он это знает. А у меня сейчас нет глаз. Я вижу сердцем. От меня не спрячешься.

— Правда, что зрение к вам вернется? — рискнул спросить Новит. — Вы же предсказываете