Океан. Выпуск 9 - Александр Сергеевич Пушкин
Ему снилась Лера. В длинном черном платье и валенках она танцевала с Либелем, и он прижимал ее к своей мускулистой груди. Поэтому Гриша ворочался во сне и стонал.
К пятнадцати часам большой спортивный зал училища заполнили болельщики. Курсанты всех курсов, матросы хозяйственной команды, экипажи училищных шхун «Бейдевинд» и «Галфинд», командиры рот, преподаватели, командование училища.
Участников соревнований построили по весовым категориям. От легчайшего до тяжелого веса. Гриша стоял рядом с Либелем, возвышаясь над ним почти на целую голову. Боксера с первого курса не было. Чуть позже прибежал Левка Семеновский и сообщил, что первокурсник сдрейфил, прикинулся больным и в последний момент был снят с соревнований. Стало быть, остался только один противник. Но какой!
— Откажись и ты, пока не поздно, — шептал Левка Грише на ухо. — Посмотри на его лицо. Зверь. Голодный тигр в джунглях.
— Уйди прочь, — устало сказал Гриша. — Не трави душу.
Либель действительно все больше и больше нагонял на него страху. В зале было прохладно, и все боксеры, сидевшие неподалеку от ринга на низенькой скамеечке, надели брюки и даже накинули на плечи шинели. Только Либель сидел в трусах и майке и массировал свои мощные мускулы. В сторону Гриши он ни разу не посмотрел, не улыбнулся, а на приветствие ответил коротко и сухо, будто гавкнул:
— Драсть!
Соревнования начались. Первую победу выпускному курсу принес Боря Францев, этакий малорослый крепенький «карандаш». Он победил по очкам. Затем, как и ожидали, легко выиграл бой физорг Белов.
Сахнина невозможно было узнать. Обычно резкий, сухой, малоразговорчивый, с замкнутым, неулыбчивым лицом, он будто преобразился после этих побед. Его длинный и острый нос блестел, голубые глаза сияли. Болельщики восторженно хлопали в ладоши. Затем произошло неожиданное. С ринга увели под руки всеобщего любимца, курсового поэта Степана Бутова, прижимавшего к носу испачканное кровью полотенце. А вслед за ним упал на помост от мощного удара в челюсть курсант первой роты Сережа Лысенков. Первокурсники завопили во все горло. Сахнин потянулся за стаканом с водой. Он так желал победы своим курсантам, что после очередной неудачи Женька Якобсон сказал, соседу:
— Посмотри на Завхоза. Вот «болеет», чудило. Как бы его кондратий не хватил.
Затем Сахнин неожиданно встал и пересел на скамейку позади Максимова.
— Главное, не бойтесь, Максимов, — прошептал он Грише на ухо и похлопал его по плечу. — Не опозорьте себя перед товарищами. Это главное. А синяки заживут.
— Ладно, — сказал Гриша и подумал, что временами в Завхозе пробуждается нечто человеческое, но, к сожалению, ненадолго.
— На ринг вызываются боксеры тяжелого веса. Пауль Либель, третий курс, и Григорий Максимов, четвертый курс.
Гриша пролез под канатами на ринг, механически пожал руки Либеля. Глаза его почти ничего не видели вокруг. Ноги противно дрожали, и он ничем не мог унять эту дрожь. Рот заполнила густая клейкая слюна. Откуда-то издалека до него донеслись едва слышные последние напутствия Белова:
— Держись на расстоянии, избегай ближнего боя.
Обстоятельства Гришиного появления на ринге благодаря длинному языку Левки многим были хорошо известны. Да и рядом с идеально сложенным, подобранным Либелем Гришина долговязая фигура в наспех сшитых перед самыми соревнованиями желтых сатиновых трусах выглядела просто комично.
Прозвучал гонг. Поединок начался.
Первые тридцать секунд на ринге для Гриши проходили словно в густом тумане. Он так волновался, что не видел рефери и дважды наткнулся на него, вызвав громкий смех болельщиков. Вместо зрителей перед глазами темнело бесформенное, расплывчатое пятно.
Пауль гарцевал вокруг него на своих мускулистых ногах, как хорошо выезженная лошадь, и, видимо, присматривался, вел по привычке разведку боем. Гриша, как и учил его Белов, боксировал в защитной стойке: одна рука прикрывала нижнюю часть лица, другая наносила удары по корпусу противника. Они чаще всего не достигали цели.
Вероятно, потому, что Пауль вел себя миролюбиво и ничего страшного не происходило, а возможно, и потому, что Грише удалось нанести один удачный удар по корпусу Пауля и в зале раздались аплодисменты, новоиспеченный боксер почувствовал, что волнение его начало постепенно ослабевать. Перестали противно дрожать ноги. Будто в проявителе, четко пропечаталось хорошо знакомое лошадиное лицо рефери. На мгновение в мозгу мелькнула даже Левкина синусоида, и он подумал, что, может быть, сегодня все обойдется хорошо, как вдруг неожиданный и сильный удар в челюсть отбросил Гришу в сторону. Он почувствовал, как летит по рингу не в силах остановиться, пока канаты не задержали его. В голове зашумело, перед глазами поплыли цветные круги. Через несколько секунд эти ощущения прошли, Гриша снова принял стойку и вышел на середину ринга.
Затем Пауль нанес свой второй излюбленный удар. На этот раз Гриша не удержался на ногах и упал на колени. К нему подбежал рефери и собрался считать, но Гриша быстро вскочил, и рефери дал знак продолжать бой.
Теперь удары Либеля сыпались на него все чаще. Пауль, видимо, стремился еще в первом раунде закончить бой. Но, удивительное дело, Гриша держался. Странное, непривычное, незнакомое до сей поры чувство — не то злость, не то упрямство, стало овладевать им.
Уже несколько раз Грише удавалось уклоняться от ударов Либеля, однажды он улучил момент и сам нанес прямой в лицо противника. Да такой, что рефери остановил бой и проверил, не течет ли у Пауля из брови кровь. Кровь не текла. Перед самым концом раунда Пауль сильным ударом в челюсть снова свалил Гришу на помост. Подбежал рефери, о чем-то пошептался с Сахниным. Раздался удар гонга. Гриша с трудом поднялся и, пошатываясь, поплелся к стулу, поставленному в углу ринга физоргом Беловым.
Он сидел на нем в полном изнеможении, полузакрыв глаза, вытянув свои длинные ноги. Он не предполагал раньше, что за три минуты можно так устать, чувствовать себя таким разбитым.
Белов, обмахивая его, шепнул:
— Может быть, прекратить бой? Выбросить полотенце? Командир курса сказал, чтобы ты решал сам. Так что?
— Драться будем, вот что, — сказал Гриша.
На его губах промелькнуло даже какое-то подобие улыбки. Снова прозвучал гонг.
Пауль легко поднялся со своего места и сейчас ждал Гришу посреди ринга, улыбаясь зрителям. Второй раунд проходил в сплошном гуле. Накал страстей в зале напоминал футбольные матчи с участием южноамериканских команд или корриду в Испании. Либель, по всей видимости, решил быстро закончить бой. Так долго возиться с этим длинным новичком было позорно для его репутации чемпиона вмузов.
Он обрушил на Гришу такой вихрь ударов, так припечатывал его к канатам, что тот не успевал опомниться. Но, ко все возрастающему восторгу публики, Гриша каким-то
