Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов
Как писал Н.И. Карамзин: «никто из потомков Ярослава Великого, кроме Мономаха и Александра Невского, не был столь любим народом и боярами, как Дмитрий, за его великодушие, любовь ко славе отечества, справедливость, добросердечие»1008.
С.Ф. Платонов характеризовал Дмитрия Донского как патриота всей русской земли: «Один московский князь, собрав свои силы, решился дать отпор Мамаю и притом не на своем рубеже, а в диком поле, где он заслонил собой не один свой удел, а всю Русь. Приняв на себя татарский натиск, Дмитрий явился добрым страдальцем за всю землю Русскую; а отразив этот натиск, он явил такую мощь, которая ставила его естественно во главе всего народа, выше всех других князей. К нему, как к единому государю, потянулся весь народ. Москва стала очевидным для всех центром народного объединения, и московским князьям оставалось только пользоваться плодами политики Донского и собирать в одно целое шедшие в их руки земли»1009.
В популярном очерке по истории России авторы пишут: «Дмитрий Иванович успешно продолжал дело своего деда – крепил могущество Москвы. В этом он был настойчив и непоколебим. Его отличительной чертой была воинская доблесть»1010.
Вот еще одна хвалебная характеристика: «Московского великого князя Дмитрия Ивановича в памятниках русской письменной традиции называют «первоначальником русской славы». Он заслуженно занимает свое место в ряду прославленных полководцев Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха и Александра Ярославовича Невского»1011.
В этих добрых и абсолютно лицеприятных словах чувствуется, тем не менее, какая-то недосказанность. Перед глазами встает образ любимца народа, великодушного, справедливого и добросердечного христианина, скромного страдальца, человека, наделенного личной воинской доблестью и так далее.
Но где же здесь великий государственный муж? Не только «прославленный полководец», но и крупный политик? Да и был ли у князя Дмитрия полководческий талант?
На страницах русских летописей он выглядит как истинный харизматик. Невероятно крепкий, великий и широкий телом, плечистый и мужественный. Всех поражал он черными волосами, густой бородой и необычайно дивным взглядом1012. Вся его фигура обличала в нем лидера, одним лишь словом способного поднимать людей на великие подвиги. Общего впечатления не портил даже огромный живот князя – деталь, которую зачем-то подчеркнул летописец, указавший, что Дмитрий был непомерно велик чревом1013.
С учетом последнего обстоятельства московский князь скорее походил на этакого русского Портоса, чем на Наполеона или Александра Македонского, чьи полководческие достоинства неоспоримы. В Куликовской битве Дмитрий Донской участвовал как активный, доблестный ратник, но не как военачальник. Он в первых рядах вступил в сражение, хотя бояре отговаривали его от этого шага. Своим советчикам князь говорил: «да как же я буду перед людьми оправдываться: подвизаемся, братья, крепко на врага идти, а самому стоять назади и лицо свое укрывать»?1014
Лучше других выразил суть исторической коллизии Н.И. Костомаров. «Личность великого князя Дмитрия Донского, – писал он, – представляется по источникам неясной. Мы видим, что в его отрочестве, когда он никак не мог действовать самостоятельно, бояре вели дела точно в таком же духе, в каком бы их вел и совершеннолетний князь. Летописи, уже описывая его кончину, говорят, что он во всем советовался с боярами и слушался их, что бояре были у него, как князья; так же завещал он поступать и своим детям. От этого невозможно отделить: что из его действий принадлежит собственно ему, а что – его боярам; по некоторым чертам можно даже допустить, что он был человек малоспособный и потому руководимый другими, и этим можно отчасти объяснить те противоречия в его жизни, которые бросаются в глаза: то смешение отваги с нерешительностью, храбрости с трусостью, ума с бестактностью, прямодушия с коварством, что выражается во всей его истории»1015.
Солидаризуясь с Н.И. Костомаровым, я бы сказал, что Дмитрий Донской был слабым и несамостоятельным правителем, ген нерешительности к которому перешел от его отца Ивана Красного1016. По этой причине, в дальнейшем говоря о Москве и ее политике, я буду пользоваться понятием «правительство Дмитрия Донского» для того, чтобы нам с вами не путаться и не подозревать Дмитрия Ивановича во всех грехах, которыми были полны годы его княжения.
Суздаль напоминает о своих правах, а также что объединяло средневековых москвичей
Итак, летом 1359 г. после краткого правления Ивана Красного московский трон перешел к его малолетнему сыну Дмитрию Ивановичу (Донскому).
Тем же летом в Сарае другой сын по имени Бердибек убил своего отца – царя Золотой Орды Джанибека1017. С этого злодейства в Орде началась двадцатипятилетняя смута, к окончанию которой ханская власть растеряла почти весь свой авторитет. Великие ханы менялись на троне, как в калейдоскопе, и даже ордынцы не утруждались запоминать их имена.
Да в этом и не было особой нужды, ибо подлинным властителем агонизирующей державы был вплоть до 1380 г. темник Мамай, занимавший высокую должность беклярбека (премьер-министра) при царе Джанибеке. После его гибели Мамай стал истинным «кингмейкером», сажавшим на трон и смещавшим с него потомственных чингизидов.
Если бы Бердибек не поднял руку на своего отца, история княжения Дмитрия Донского была бы в корне иной. Но преступление, совершенное за сотни километров от русской границы одним монголом против другого, поколебало всю расстановку сил в Москве и других русских городах.
Противники Москвы окрепли духом, понимая, что у ее князя теперь нет безоговорочной поддержки среди татар, как это было во времена Юрия Даниловича и Ивана Калиты.
Наибольшее стремление к общероссийскому первенству проявил в то время Суздаль с его влиятельным князем Дмитрием. Самопровозглашенному хану Наврусу требовался надежный центр для сбора русской дани, и суздальцы вызвались сыграть для него эту роль. Московский князь был ребенком, и в Орде сочли благоразумным назначить главным фискалом взрослого человека, с которым можно было иметь дело и с которого можно было спрашивать, в случае необходимости, по полной программе.
Так ярлык на Владимирское великое княжение ускользнул от московских Даниловичей и перешел к суздальскому князю Дмитрию1018. Трудно подобрать слова, чтобы описать эффект, произведенный этим назначением в правительстве Дмитрия Донского. Однако шок оказался недолгим – вскоре Наврус был убит Кульпой, а Кульпа полководцем Хидырем1019. Московские бояре во главе с митрополитом Алексием срочно прибыли в Орду, прихватив с собой князя Дмитрия, сундуки с деньгами и драгоценные подарки. Подкупленный огромной взяткой хан-однодневка отозвал ярлык из Суздаля
