Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов
Правительству Дмитрия Донского хотелось восстановить долговременное сотрудничество с Ордой, как это было налажено до середины XIV века. Хотелось, чтобы все шло по старине. Но времена стремительно менялись. «Тихий, кроткий и смиренный» царь Навруз, более других подходивший на роль московского друга, лежал в земле1020. Вскоре после его убийства Волжская Орда распалась на две части: в одной укрепился ставленник Мамая хан Абдул, а в другой – хан Амурат, поддержанный сарайскими князьями.
Резкое ослабление монгольского государства пробуждало на Руси патриотические чувства, но Москва пока предпочитала водить с ханами дружбу. К 1362 г. правительство Дмитрия Донского заполучило ярлыки обоих ордынских царей. Это был до крайности необычный прецедент – не один, а два ярлыка от двух ордынских владык давали москвичам право господствовать на Руси.
Боярскому правительству Донского приходилось выказывать чудеса политической изворотливости, чтобы угождать ордынским царям, и это не всегда сходило им с рук. Когда хан Амурат узнал, что Дмитрий московский покорился Абдулу, он разорвал с ним отношения и переслал свой ярлык в суздальскую землю.
Но тут, впервые в своей истории, Москва ослушалась хана и, опираясь на существенное военное превосходство, заставила Дмитрия Константиновича отказаться от данной ему привилегии и лишила Суздаль шанса на политическое возрождение1021.
Прежде Орда отреагировала бы на московское самовольство грозным предостережением, но теперь инцидент сошел правительству Донского с рук, ведь с ханом Абдулом и могущественным Мамаем Москва сохраняла подданнические отношения.
По прошествии двухлетнего перерыва гегемония Москвы над северной Русью восстановилась.
Ханский ярлык предоставлял правительству Донского право повсеместно притеснять удельных князей, чем оно немедленно воспользовалось. Опираясь на силу этого документа, в 1363 г. московские бояре выгнали владельцев галицкого и стародубского княжеств из их наследственных отчин. Ростовскому князю Константину Москва приказала «быть в точной и совершенной зависимости» от Дмитрия Донского1022. И трудно было ослушаться.
Угнетаемые князья искали было защиты в Суздале у Дмитрия Константиновича, но тщетно. Суздальскому князю пришлось примириться с Москвой, и он не спешил им на помощь1023.
Жаловаться и искать защиты больше было не у кого. Русский Дом становился похож на казарму, где все обязаны беспрекословно подчиняться начальнику, или, точнее, на одну большую вотчину, поглощающую менее удачливых конкурентов. Так, мало-помалу искоренялась удельная система на Руси.
В Московском княжестве даже кровные родственники Дмитрия Донского лишались старых привилегий. Знаковым стало произошедшее в 1364 г. лишение Владимира Андреевича серпуховского – двоюродного брата великого князя – права покупать земли в чужих уделах, самостоятельно распоряжаться ордынским выходом и вступать в союз с московскими недоброжелателями1024.
В 1367 г., когда юному Дмитрию было всего семнадцать лет, стараниями его правительства на берегах Москва-реки вырос величественный каменный кремль. Укрепив могущество столь явным образом, Москва стала еще решительней приводить русских князей под свою волю1025.
Отдельно стоит, пожалуй, остановиться на роли москвичей в начавшемся интеграционном процессе.
Не секрет, что московское население во многом формировалось за счет притока беженцев из других земель, о чем уже говорилось выше. Обосновавшись в Москве и почувствовав ее политическую и военную силу, новоявленный московский народ вдруг ощутил себя находящимся в центре важнейших событий. Люди внутренне чувствовали, что происходит нечто важное – на их глазах формировался новый русский мир, во главе которого не просто стоял их князь и его бояре, но и сами они возвышались над русскими окраинами вместе с доминирующей Москвой.
Москвичи середины XIV в. по большей части были потомками пришлых людей и не принадлежали к Москве по происхождению. Однако именно это обстоятельство превращало их в рьяных сторонников московской экспансии. Они явились в Москву как пришельцы и нашли себе в ней «общее отечество». При этом историческая память связывала их с большинством удельных русских княжеств.
Эти-то люди и «ополчились дружно за первенство Москвы над Русью»1026. Аристократов, купцов, ремесленников и всех простолюдинов объединяла не только общая признательность матери-Москве, но и великий дух московизации, которым они пропитывались в ее воинственной среде.
Московское «собирание» с самого начала было пропитано духом территориального господства. Москва упорно воевала со всеми русскими землями и вела себя с их народами с надменностью и высокомерием1027. Она возвышалась как военно-политическая сила, черпающая энергию в противостоянии с соседями.
Что бы ни говорилось о единении Руси в битве на Куликовом поле, это было преходящее чувство, направленное против внешнего врага, с которым ранее так дружила Москва. Во внутренних делах все обстояло иначе – Москве помогали, но старались держаться подальше от ее тирании.
Московская администрация захватывала власть и распоряжалась в русских землях, как в колониях или недружественных юрисдикциях. Укрепление административного диктата на окраинах гулко отзывалось в самой Москве ростом имперских настроений. Московские бояре и простолюдины стремились играть самостоятельную роль в деле московизации, но чем более влиятельной становилась Москва, тем больше крепла политическая власть великого московского князя.
Так, незаметно для себя, москвичи сами подготавливали почву для появления сильного московского единоначалия. Дмитрий Иванович Донской не был монархом по призванию, и потому московские обыватели не имели повода задуматься об опасности монархического пути.
Москвичи выиграли борьбу за общерусское первенство с Суздалем. Но рядом крепила свое могущество Тверь – противник гораздо более сильный, с которым Москва неоднократно сталкивалась ранее и от которого жаждала избавиться.
Надо сказать, что Тверь заметно ослабла ко второй половине XIV века. Но за ее спиной стояла могучая Литва, охранявшая в силу династических браков спокойствие и независимость тверских князей.
До поры до времени литовские правители не претендовали на общерусскую гегемонию. И если бы не московская агрессия против Твери, москвичам не пришлось бы пережить страшное разорение их земель, причиненное литовскими войсками.
Этапы московизации: первая война с Тверью
Для первого нападения на Тверь москвичи воспользовались острым кризисом, поразившим Тверскую землю.
В тяжбе из-за выморочных владений, возникшей между тверским князем Михаилом Александровичем и кашинским князем Василием в 1368 г., они приняли сторону Василия и предоставили ему войска для борьбы с Тверью. Вместе с кашинцами москвичи напали на Тверскую волость и сильно разорили ее погосты1028. Они подступили уже к самой Твери, когда Михаил Александрович вернулся из Литвы с крупным войском. Василию пришлось отступить перед грозной иноземной силой и целовать крест на тверских условиях, а москвичам – убираться восвояси1029.
Потерпев неудачу, московские бояре сговорились с митрополитом Алексеем и решили действовать хитростью. Они пригласили Михаила Александровича на третейский суд в Москву, действуя под честное слово митрополита, обещавшего ему безопасность.
Но стоило лишь тверскому князю показаться на Боровицком холме, как он тут же
