Экономика Российской империи, которая стала фундаментом экономики СССР - Виктория Рустамовна Янтурина

Время полумер прошло.

Нельзя однозначно говорить о том, что за восемь месяцев не произошло никаких изменений в области регулирования хозяйственной жизни. Да, были созданы некоторые новые организации, реорганизованы старые учреждения, были осуществлены отдельные монополии (например, угольная). Однако это лишь детали, ведь новые организации не оказали серьезного воздействия на экономику, реорганизация старых была проведена в интересах буржуазии, а созданные монополии не были увязаны в единую систему регулирования всего хозяйства, не затрагивали процесс производства. В массе своей регулирование хозяйств не шло дальше частичной нормировки цен, системы нарядов, которые подкреплялись разрешительным порядком перевозок.

Причины понятны: буржуазия и буржуазно-либеральное правительство решали эти вопросы в своих интересах, бесконечно оглядываясь на собственные экономические и политические нужды.

Помимо защиты интересов отечественной буржуазии, Временное правительство не забыло угодить и «союзникам». О раболепстве перед ними свидетельствует, например, показательное дело с секвестром Путиловского завода. Так, 27 февраля 1916 г. постановлением Особого совещания по обороне был наложен секвестр на Путиловский завод и, помимо прочего, расторгнуто четыре договора с французской фирмой «Шнейдер-Крезо». Такие меры встретили резкие возражения французского посольства, ведь в этом деле интересы имели как металлургические предприятия Шнейдера, так и французские банки. Под нажимом посольства военное ведомство отказалось от своего решения, признавая возможным возобновить контракты с «Шнейдер-Крезо» (все, кроме одного – по вопросу технического сотрудничества в области судостроения).

16 июля было созвано специальное совещание для обсуждения возможности возобновления договора с участием начальника Главного артиллерийского управления генерала Маниковского, правительственного правления завода, представителей морского ведомства и Министерства иностранных дел. Совещание признало невозможным возобновление договора, полагая, что в противном случае произойдет замедление исполнения судостроительной программы и нарушение интересов морской обороны. Далее дело поступило на обсуждение Совета министров (16 ноября 1916 г.), поддержавшего точку зрения военно-морского ведомства, на что фирмой «Шнейдер-Крезо» были сделаны незначительные уступки, не затрагивающие сути вопроса. Они, в сочетании с напором посольства, привели к тому, что 13 января 1917 г. Совет министров уже не усмотрел препятствий «к восстановлению вышеупомянутого договора с одновременной заменой его новым на основаниях, установленных по ближайшем соглашении Министерства иностранных дел с военным министром».

Продолжением этого вопроса пришлось заниматься уже Временному правительству. И поведение последнего ярко показывает преданность своим «союзникам». Быстро полученная санкция Керенского позволила Терещенко уже 18 августа заявить Маниковскому, что договоры «должны быть восстановлены, а не возобновлены». Фирме «Шнейдер-Крезо» без труда удалось настоять на принятии всех ее требований: в ситуации, где интересы Отечества должны стоять выше интересов «союзников», Временное правительство пошло на уступки последним. Этот пример лишний раз подтверждает правильность утверждения М.Н. Покровского о масштабных «достижениях» иностранного капитала при Керенском[280].

Поэтому Временное правительство все месяцы своей власти было вынуждено постоянно лгать и изворачиваться, как можно меньше исполнять, одной рукой давать массам уступки, а другой – забирать их. С одной стороны, на словах выступать в защиту революционных достижений, а с другой – подковерно действовать в интересах буржуазии и иностранных «союзников».

Временное правительство находило выход в том, что имело по факту две экономические программы: одну официальную – для народа, вторую – неофициальную и, собственно, предназначенную к исполнению.

16.4. Банковская политика

Важную роль в борьбе за свободный рынок играли банки, которые подрывали среди прочего финансирование угольной монополии. Такое агрессивное поведение банкиров определялось тем, что в случае усиления регулирующей роли государства им грозили ослабление связей с финансируемыми предприятиями, потеря того значимого и прибыльного места, которое принадлежало банкам в условиях «частной инициативы». Потерпела бы ущерб и спекулятивная банковская деятельность, развернутая в годы войны.

Между тем Временное правительство не только не пошло по пути контроля за банками, но и всеми мерами охраняло их права на бешеные прибыли. Еще в конце 1916 г. стал актуален вопрос возможности хотя бы частичного обследования деятельности банков (в части, например, торгово-комиссионных операций), однако пришлось сразу отказаться от реализации этой затеи. Только в мае 1917 г. заводским совещаниям было разрешено ходатайствовать перед Министерством финансов об обследовании банков в случае обнаружения «с их стороны каких-либо злоупотреблений, отражающихся на обороне государства»[281].

Параллельно с этим Министерство внутренних дел дважды требовало от губернских комиссаров Временного правительства принятия мер к ограждению банков от «самоуправных» и «незаконных» действий местных организаций. И в том, и в другом случае Министерство действовало по требованию Комитета съездов акционерных коммерческих банков – руководящего органа банков России.

Не торопились отменять и коммерческую тайну, что было принципиально важно для раскрытия скандально огромных прибылей промышленников и банкиров, а значит, и для их обуздания. Ни один состав Временного правительства даже не заикнулся о проведении этого мероприятия.

Сами же банки проявляли острую нетерпимость к любым попыткам контролировать их операции. Так, например, когда в июне 1917 г. Министерство финансов обязало банки давать сведения о размерах доходов налогоплательщиков, Комитет съездов представителей акционерных коммерческих банков объявил протест, припугнув чиновников тем, что при нарушении принципа охраны кредитной тайны можно опасаться отливов русских капиталов в иностранные банки.

16.5. Финансовая политика

Наше повествование будет неполным, если не раскрыть вопрос общего состояния финансов и финансовой политики Временного правительства.

Прежде всего, отметим, что оно унаследовало от царизма крайне расстроенное состояние финансов, выходов из которого, по сути, было два: прекращение ПМВ, легшей тяжким бременем на страну… или даже в условиях войны попытка встать на путь коренной ломки принципов финансовой политики свергнутого режима. Под вторым подразумеваются национализация банков, объединение их в один государственный, отмена коммерческой и банковской тайны, коренное преобразование налоговой системы и многое другое.

Для Временного правительства этот путь был, конечно, исключен. Уже 4 марта оно признало все внутренние и внешние финансовые обязательства царского правительства.

23 апреля при Министерстве финансов было учреждено «Совещание для разработки плана финансового преобразования», в котором из 35 мест представителям Советов было отведено семь. Остальные находились у правительства и имущих классов[282], которые придерживались тезиса министра финансов Терещенко: «Финансовые реформы быстро быть осуществлены не могут»[283]. Собственно, в результате первых двух месяцев состав Временного правительства в области финансов не сделал ровным счетом ничего.

Второй состав Временного правительства в декларации от 6 мая торжественно пообещал начать переустройство финансовой системы, усилить налогообложение имущих классов, но на самом деле занялся бесконечным обсуждением финансовых вопросов вместо реальных практических действий. После июльских событий правительство «правеет» и резко забывает о своих недавних обещаниях.

Давайте же посмотрим тезисно, что из основного было-таки сделано Временным правительством и в чьих