Прагматика и поэтика. Поэтический дискурс в новых медиа - Екатерина Захаркив

К таким маркерам исследователи относят междометия ой, фу и другие единицы междометного характера. К маркерам поиска относятся единицы ну, сейчас, значит. Кроме того, исследователи выделяют маркеры препаративной подстановки – местоименные единицы это, это самое, как его и т. д.

Устная коммуникация часто представлена в диалогическом формате, с которым связано определенное функциональное разнообразие ДМ, используемых не только в инициирующих репликах, но и в реактивных. Мы уже отмечали ранее важные для нашей работы подходы к изучению особых дискурсивных единиц – коммуникативов [Киприянов 1983; Шаронов 2009; Колокольцева 2001; Казачихина 2008 и др.], лексически совпадающих с ДМ, но несущих отличную от ДМ иллокутивную нагрузку. Характеризующие ДМ признаки, как и набор значений, резко контрастируют с функциональным лаконизмом коммуникативов [Шаронов 2016]. Так, И. А. Шаронов указывает на описание единицы именно, представленное в «Путеводителе», в котором предлагается 13 контекстных употреблений сценариев использования ДМ и только один – для коммуникатива.

Помимо контекстов непосредственной коммуникации, дискурсивные маркеры исследуются в различных типах дискурса: в дискурсе военно-морского дела [Массалина, Новодранова 2009]; дискурсе криминалистической экспертизы [Борисова 2011]; рекламном дискурсе [Соколова 2014]; дискурсе молодежной онлайн-коммуникации [Мишиева 2015]; дискурсе прозы [Добровольский, Левонтина 2017] и др. Отметим также современные сопоставительные исследования маркеров в разных языках [Инькова-Манзотти 2001; Инькова, Кружков 2016; Furkó, Abuczki 2014; Bonola 2010; Bonola, Noseda 2020] и др.

Класс ДМ пополняется за счет единиц, изменивших статус в результате процессов транспозиции, грамматикализации и прагматикализации: наречий, модальных слов, частиц, междометий и фразеологических сочетаний, которые обретают прагматические функции. К. Л. Киселева и Д. Пайар подчеркивают неоднородность этих единиц по их «категориальной принадлежности и функциям»: среди них есть частицы, наречия, вводные и модальные слова и словосочетания и др.; их объем и границы варьируются от одного языка к другому, а та или иная парадигма исследования влияет не только на выбор соответствующего термина, но и на сам инструмент описания [Киселева, Пайар 1998а: 7].

Значимость изучения процессов грамматикализации и прагматикализации не только в диахронии, но и в синхронии обусловлена категориально-семантическими процессами и модификациями в современном употреблении, чему посвящены исследования Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, В. А. Плунгяна, Н. Н. Болдырева, Анны А. Зализняк, Б. Хейне, Э. Трауготт и П. Дж. Хоппер [Апресян 1995; Майсак 2000; Левицкий 2001; Плунгян 2001; Heine 2003; Hopper, Traugott 2003; Зализняк 2013, 2018; Шмелев 2005] и др. В рамках теории семантических переходов Анны А. Зализняк результатом грамматикализации является переход неграмматической единицы в грамматическую или обретение единицей большего количества грамматических свойств, входящих в универсальный грамматический набор [Зализняк, 2013]. Прагматикализация, в свою очередь, рассматривается как «грамматикализация дискурсивных функций» [Зализняк 2018: 1], которая реализуется в результате эволюции этих единиц, возникших из знаменательных слов, грамматических форм и конструкций [Там же]. Роль дискурсивных маркеров и их многочисленные функции выводятся из конкретных примеров употребления, которые классифицируются, но возрастающее число новых функций в новых контекстах приводит к осложнению их фиксации как ограниченного однородного грамматического класса. «Диффузность» и «дивергентность» ДМ являются результатом их полисемичности и полифункциональности. По замечанию Д. Н. Шмелева, диффузность – это «совместимость отдельных лексических значений, когда их разграничение не осуществляется (и не представляется необходимым)» [Шмелев 1990: 328]. Е. Ю. Викторова определяет диффузность как особую характеристику слова или предложения, проявляющуюся в недифференцированности, недискретности его значений [Викторова 2014: 27]. Мы говорим о дивергентности дискурсивных маркеров в связи с их зависимостью от контекста употребления, в результате чего один и тот же маркер может приобретать многообразные функционально-семантические значения.

В современных исследованиях дискурсивных слов, или дискурсивных маркеров, подчеркивается их регулятивная функция. Так, в определении А. А. Кибрика и В. И. Подлесской эти единицы определяются как «незнаменательные слова или словосочетания, регулирующие дискурсивный процесс между говорящим и адресатом» [Кибрик, Подлесская 2009а: 146]. Е. Ю. Викторова выделяет два основных типа ДМ (дискурсивы-регулятивы и дискурсивы-организаторы), где в качестве наиболее многочисленной представлена группа регулятивов. Дискурсивы-регулятивы

…реализуют в дискурсе авторское, индивидуальное начало, отвечают за связь между говорящим и слушающим (автором и читателем), выражают субъективные мнения, оценки, авторские комментарии и отношения [Викторова 2014: 15].

Дискурсивы-организаторы выполняют текстовую функцию и выражают дискурсивную информацию [Там же]. Однако мы находим эту классификацию не вполне применимой к поэтическому дискурсу, так как она не учитывает группы ДМ, реферирующих к коммуникативной ситуации (времени и пространству) высказывания. Другой значимой характеристикой этих единиц является то, что они представляют собой «сообщение о процессе использования самого языка» и обладают «метаязыковой интерпретацией в окружающем контексте»: отсылают не к экстралингвистической сфере, а к самому тексту, «интерперсональным отношениям между его участниками (или между говорящим и текстом) и/или к их когнитивным процессам» [Maschler 2015: 194].

Важно для нашего исследования предложенное И. А. Шароновым разграничение исследуемых единиц на дискурсивы и коммуникативы на основании функционально-семантического критерия. Согласно его формулировке,

коммуникативы – это особые употребления слов, фразем и коротких предложений в позиции ответных реплик диалога для стереотипного выражения оценки, мнения и эмоции как реакции на высказывание собеседника [Шаронов 2016: 608],

в то время как дискурсивы понимаются им в качестве модификаторов высказывания. Исследователь подчеркивает, что семантика единицы в дискурсивной и в репликовой функции принципиально различается: «дискурсивные компоненты значения свойства ее „выветриваются“, интенциональные значения меняются» [Там же]. Так, например, единица возможно в репликовой функции выражает неуверенное или уклончивое согласие, а в дискурсивной маркирует сообщение говорящего в качестве предположения (неуверенного мнения). Для нашего исследования это разграничение имеет особое значение, что обусловлено частотной в новейшей поэзии стратегией диалогизации, в рамках которой мы анализируем некоторые случаи употребления ДМ в функции коммуникативов.

Глава 2

Функционирование дискурсивных маркеров в новейшей поэзии

Специфика, типология, алгоритм анализа

Учитывая существующие подходы к исследованию дискурсивных слов или дискурсивных маркеров, в рамках отечественного направления [Баранов, Плунгян, Рахилина 1993; Анна А. Зализняк 2001, 2006; Кобозева 2007; Падучева 2008], англо-американского подхода [Schiffrin 1997; Fraser 1996; Blakemore 2002; Hyland 2005; Maschler 2009, 2015], французской традиции [Ducrot 1980; Culioli 1990; Paillard 2009], а также ориентируясь на различные определения этих единиц, мы формулируем рабочее определение дискурсивных маркеров, под которыми понимаем слова, словосочетания и устойчивые конструкции, участвующие в прагматической и структурной организации высказывания, обладающие интерактивной и метатекстовой функциями. Обращаясь к их функциям в поэтическом дискурсе, можно отметить, что эти единицы несут иллокутивную нагрузку (выражают коммуникативное намерение говорящего), направленную на формирование прагматической позиции говорящего, который выступает не только в роли субъекта, но и в роли адресата высказывания (автокоммуникация, автореференция). ДМ структурируют развитие дискурса