Прагматика и поэтика. Поэтический дискурс в новых медиа - Екатерина Захаркив

несмежных, не следующих друг за другом реплик) дискурсивные маркеры обладают свойствами синтаксической изолированности, рядом различных просодических контуров, способностью функционировать в разных планах и на разных уровнях [Там же]. Некоторые ее тезисы подверглись обсуждению, например положение о частотности «инициальной позиции» во фразе не было поддержано другими лингвистами. Так, Б. Фрейзер подчеркнул, что ДМ (в его терминологии – «прагматические маркеры») могут употребляться как в середине, так и в конце высказывания [Fraser 1996]. Помимо этого, обсуждению подвергся минималистский подход Д. Шиффрин к семантике дискурсивных маркеров, на котором основана идея о выводимости полного набора функций того или иного маркера и его грамматических характеристик из анализируемых речевых интеракций [Redeker 1991]. И хотя Д. Шиффрин прямо указывает на то, что употребление некоторых маркеров (y’know и I mean) тесно связано с их буквальным значением (лексическим значением компонентов), в целом вопрос о том, влияет ли значение компонентов на функции маркеров и каким именно образом, остается открытым. Д. Шиффрин проводит анализ единиц (and, because, but, I mean, now, oh, or, so, then, well, you know) на пяти «уровнях речи» (‘planes of talk’): 1) «мыслительная структура» (‘ideational structure’); 2) «структура действий» (‘action structure’); 3) «структура обмена» (‘exchange structure’); 4) «структура участия» (‘participation framework’); 5) «информационное состояние» (‘information state’).

Д. Шиффрин разделяет лингвистические и нелингвистические структуры. «Мыслительная структура» отличается от структур «действия» и «обмена» тем, что состоит из языковых единиц (с собственным смысловым содержанием), тогда как две другие структуры хотя и реализуются посредством использования языка, не являются языковыми сами по себе. «Структура участия» (oh, so, well, now, I mean, y’know) относится ко всем внутри- и межиндивидуальным различиям, которые охватывают понятия «говорящий» и «слушающий». Этот аспект определяется различными способами, которыми говорящий и слушающий могут выразить отношение друг к другу или к собственному сообщению[76]. Лингвистическое выражение «структуры обмена» – это последовательно определенные единицы, включающие в себя условно релевантные части пар смежности, такие как вопросы и ответы. «Структура действия» рассматривается Д. Шиффрин с точки зрения взаимоотношений речевых актов, то есть их (линейной) последовательности и взаимообусловленности. Последним компонентом модели связности дискурса является «информационное состояние», основанное на общем когнитивном фоне участников коммуникации. Д. Шиффрин подчеркивает, что каждый конкретный маркер, в первую очередь относясь к одному конкретному плану, вместе с тем является полифункциональной и дивергентной единицей.

При анализе дискурсивных маркеров мы учитываем понятие глобальной когерентности сообщения, ограниченного текстом и обусловленного концептуально-стилистическим направлением или особенностями авторского идиостиля. На уровне локальной когерентности мы выявляем характерные для поэтического употребления дискурсивных единиц тенденции к отклонению от речевой конвенции, достигаемые посредством логических и грамматических нарушений. В частности, некоторые ДМ (метатекстовые) могут выступать в качестве «дисконнекторов» (подробнее см. в [Соколова 2019: 240]), когда они нарушают когезию текста, подчеркивая его нелинейную структуру. Развивая положение Д. Шиффрин о полифункциональности и многоплановости маркеров, мы выделяем их способность к функциональным модификациям в ПД – вплоть до функций, противоположных по отношению к конвенциональному употреблению.

В основополагающей для исследования ДМ работе «Pragmatic Markers» Б. Фрейзер отмечает, что в высказывании, с одной стороны, содержится пропозиция, «отображающая состояние мира, на которое говорящий хочет обратить внимание адресата» (согласно Дж. Сёрлю, за эту часть отвечает индикатор пропозиции [Сёрль 1986]), а с другой – «все остальное»: маркеры оценки, настроения, структурные единицы и др. [Fraser 1996]. Основная идея работы Б. Фрейзера заключается в установлении различия между пропозициональным, содержательным и прагматическим значениями. Непропозициональная (прагматическая) часть значения высказывания выражается прагматическими маркерами, соответствующими различным типам потенциальных прямых сообщений, которые передает речевой акт. Согласно Б. Фрейзеру, прагматические маркеры представляют собой лингвистически закодированные элементы, сигнализирующие о коммуникативных намерениях говорящего.

Сообщения и маркирующие их единицы делятся Б. Фрейзером на четыре типа: «базовые», «комментирующие», «параллельные» и «дискурсивные маркеры». Базовые маркеры имеют «репрезентативное значение, что означает, что они вносят концептуальную информацию в дополнение к пропозициональному значению» [Там же], то есть говорят об иллокутивной силе маркируемых ими сообщений[77]. Базовые прагматические маркеры подразделяются на несколько типов: структурные (декларативная, императивная и интеррогативная структуры); лексические (перформативные выражения и прагматические идиомы); гибридные базовые прагматические маркеры.

В частности, структурные прагматические маркеры проявлены на уровне синтаксиса, интонации / графического оформления, а лексические перформативные выражения представлены перформативными глаголами. Прагматическими идиомами Б. Фрейзер называет единицы, имеющие закрепленное функциональное значение в рамках интерперсональной коммуникации (thank you, hello, please, oh, ah, aha и т. д.). Комментирующие маркеры содержат как собственный «репрезентативный смысл», так и «процедурное значение», сигнализирующее о том, что сообщение функционирует в качестве комментария к основному сообщению или его части (frankly, bluntly, metaphorically speaking, certainly, conceivably, indeed и др.). Параллельные маркеры обладают самостоятельным коммуникативным смыслом, добавочным к основному высказыванию, – это вокативные маркеры (обращения), маркеры привлечения внимания (here, listen, well) и др.

Последний тип прагматических маркеров – дискурсивные маркеры, сигнализирующие об отношении сообщения к предшествующему дискурсу. Согласно Б. Фрейзеру, эти единицы вносят вклад не в репрезентативное значение предложения, а только в процессуальное: они предоставляют адресату «инструкции» о том, как следует интерпретировать высказывание в отношении к окружающему контексту, к которому присоединяется маркер[78]. Фрейзер подразделяет их на несколько групп: «маркеры смены темы» (‘topic change markers’) (speaking of; incidentally); «контрастивные» (‘contrastive markers’) (however; instead); «поясняющие» (‘elaborative markers’) (in other words, what is more); «маркеры вывода» (‘inferential markers’) (after all, so).

Опираясь на классификацию Б. Фрейзера, мы выстраиваем собственную классификацию маркеров, учитывающую специфику поэтического дискурса.

В своей концепции Я. Машлер исходит из позиций функциональной интерактивной лингвистики (M. Selting, E. Couper-Kuhlen), для которой, как и в рамках подхода Д. Шиффрин, отправным пунктом служит дискурс в его конкретных примерах употребления [Maschler 2009]. Термин Я. Машлер ‘metalanguaging’ (‘метаязыковая деятельность’) основан на концепции метакоммуникации (‘metacommunication’ (G. Bateson) и различии между языком (‘language’) и языковой деятельностью (‘languaging’ (B. J. Becker)). Последнее различие восходит к концепции Ф. де Соссюра, впервые предложившего трехчастную концепцию языка (состоящего из языка, речи и речевой деятельности), тем самым разграничив язык как систему лингвистических отношений, продукт социального существования и речь как индивидуальный акт [Соссюр 1999].

Для Я. Машлер речь в аспекте употребления ДМ – это сообщение о процессе использования самого языка: дискурсивным маркером считается высказывание, которое имеет метаязыковую интерпретацию в окружающем контексте. Такое высказывание отсылает не к экстралингвистической сфере, а к самому тексту, «интерперсональным отношениям между его участниками (или между говорящим и текстом) и/или к их когнитивным процессам» [Maschler, Schiffrin 2015: 194]. Таким образом, ДМ позволяют говорить о меж- и внутридискурсивном взаимодействии, а не о внеязыковом