Могильщик. Шёпот костей - Геннадий Алексеевич Башунов
Наконец, выйдя к небольшому торговому ряду, он услышал разговор двух бабок-торговок.
– Ой, срамцы, ой срамцы, – бубнила одна, перекладывая на узком прилавке свежих сазанов.
– Исчадия могил, – вторила ей другая. Она занималась потрошением сома, тянувшего фунтов на двадцать, не меньше. – Собрались и самогон жрут и жрут.
– Да баб, говорят, трактирных в подворотнях охаживают, охальники…
– И самогон жрут… Ах, ебать твою мать рыбьей харей! – взревела бычьим голосом бабулька, роняя склизкого сома с прилавка.
Могильщик вздрогнул от неожиданности. Эта бабка весила самое большее пять таких сомов, а согнута была как рыболовный крючок, и как её тщедушная грудь выдала такой звук, совершенно не понятно.
– Не надыть про этих гадов говорить, – заявила бабка, занимающаяся сазанами. – Это проклятие ихнее. Ходят, глазищами сверкают, перчатками своими, тьфу, гадость, всё лапают…
– Ага, ага, – кивала вторая, плюя на ладонь и оттирая этой же ладонью грязь с сомовой чешуи. – Срамотины!
Велион сунул руки в карманы и свернул к прилавкам. Бабки заметили его сразу и, предполагая в нём потенциального покупателя, начали суетиться. Первая принялась перекладывать сазанов ещё активней, вторая начала натирать перепачканного сома с такой силой, что казалось, будто она сейчас протрёт его чешую до дыр.
– Свежие сазаны, – затянула одна, вторая помалкивала, всё ещё стараясь предать своей рыбине товарный вид.
– А скажите-ка, бабушки, – проникновенно начал могильщик, пристально разглядывая сазанов, – где живут эти срамотины, про которых вы рассказывали?
– Знамо где, – сплюнула на рукав бабулька с бычьим голосом. – В «Рыбацком хвосте».
– Свежие сазаны…
– А как пройти к этому «хвосту»? – продолжал Велион.
Его взгляд буквально терзал сазанов на куски, жарил их на углях и поглощал.
– Касатик, купи свежих сазанов, внучек утром наловил.
– Знамо как, – старуха почти уже оттёрла рыбину рукавом и как могла старалась отвлечь внимание потенциального покупателя от конкурентки. – Налево, потом до коптильни и направо. А ты, касатик, разогнать их, поди, пришёл?
– Руки им надо повыдёргивать, – добавила первая бабка, забыв на время о свежих сазанах.
– Повыдёргиваю, – согласился могильщик, на его губы выползла сдержанная улыбка. – Ты, бабушка, здесь забыла оттереть. – Он вытащил из кармана руку в чёрной перчатке и ткнул указательным пальцем в бок сома.
Бабка открыла от неожиданности рот, да так и осталась, забыв закрыть. Вторая мгновенно юркнула под прилавок, прячась за грудой сазанов. Велион усмехнулся и, отвернувшись, зашагал в указанном направлении. Однако, едва сделав пару шагов, он получил тяжёлый удар в затылок. Вещь, ударившая его, была склизкой и воняла рыбой. Могильщик весело выругался и расхохотался, держась за бока. Старуха, огревшая его сомом, уже спряталась за прилавком.
Это была очень глупая выходка, но раз старухи так просто говорили о могильщиках, не упоминая жрецов Единого, никаких далеко идущих последствий его выходки не будет. В конце концов, если все местные знали о пребывании в городе могильщиков и ничего с ними не сделали, здесь, скорее всего, можно спокойно работать и есть куда продавать хабар.
Найти дорогу всё же оказалось не так просто: понять, которое из зданий – коптильня, оказалось довольно сложно. Рыбой воняло от любого дома в этом городке, да и разнообразностью архитектуры дома не отличались. Пришлось снова выспрашивать дорогу, и на этот раз перчатки на всякий случай оставались в его карманах.
Наконец, могильщик наткнулся в каком-то очередном закутке на вывеску, на которой было размалёвано страховидло с рыбьим хвостом. Трактир, судя по всему, занимал не всё здание, только малую его часть на первом этаже, второй этаж выглядел, как жилой. По крайней мере, об этом говорили развешанные в окнах портки и прочие предметы одежды. К тому же, на первом этаже со стороны дороги в дом вела вторая дверь с другой вывеской, настолько облупленной, что различить изображение было делом немыслимым.
Около единственного окна толкалась стайка мальчишек лет пяти-шести. Но они не играли в пыжа или не носились по дорожной грязи. Наоборот, вели себя, мягко говоря, пришибленно. Они шушукались, пихались, но тихо. Могильщик понял, что пацаны делают, только понаблюдав за стайкой пару минут. Неожиданно мальчишки замолчали, из плотной их кучки вышел чумазый паренёк лет шести. Он, с трясущимися коленками, начал очень медленно приближаться к окну, но, остановившись в двух шагах, расхныкался и бросился бежать. Велион ожидал услышать крики и насмешки, но пацанята только ещё больше прижухли.
Значит, в таверне находится что-то, а вернее – кто-то, настолько ужасный, что даже страшно взглянуть. Никто, кроме проклятых могильщиков, не мог вызывать у голытьбы такого ужаса. Ну, разве что, в трактире остановился на постой дракон. Но драконов не существует.
Велион подошёл к двери и, постучав, вошёл в помещение.
Внутри было темно, могильщику пришлось даже остановиться в дверях, чтобы глаза привыкли к темноте. Наконец, присмотревшись, он разглядел внутреннее убранство трактира. Мягко говоря, убогое.
Помещение оказалось маленьким, едва на две жилые комнаты. В крохотном помещении едва теснились пяток столов, сделанных из бочек, к крышкам которых были приколочены скрепленные между собой доски. Около каждого стола стояли по две, не менее грубо сделанные, скамьи. Потолок и стены, покрытые копотью, темнели чёрными провалами.
Посетителей всего-то пять человек. Четверо из них сидели за столом, расположенным дальше всего от чадящего камина, они, тихо переговариваясь, поглощали самогон, да с такой скоростью, что казалось странным их нахождение в вертикальном положении.
Пятый сидел в одиночку. Он тоже пил, но вино. Велион не мог разглядеть ни его лица, ни рук. А вот одиночка узнал могильщика сразу.
– Велион, сукин кот, жив! – крикнул он пьяным и не очень-то обрадованным голосом, хотя старался. – Иди-ка сюда.
Велион приблизился к столу, за которым сидел говорившей. Если бы он не узнал голос, распознал бы одиночку по запаху. Устойчивому и неприятному смраду гноя и разложения.
– Карпре, – медленно произнёс Велион, садясь. – Жив.
– Жив, Велион, жив. Сколько лет, а?
– «Месяцев» ты хотел сказать, – сухо сказал могильщик, нахально глотая вино прямо из кувшина. – Думаю, шесть без малого?
– Мне казалось, прошла целая жизнь,
