Миротворец. Дипломатия Кланов - Владимир Пламенев
Собрав волю, граф Михаэль снял трубку и поднёс её к уху.
— Здравствуйте, граф Кнежевич, — послышался знакомый голос. — Меня зовут Виктор Добрынин. И у меня к вам есть последнее предложение.
Глава 24
— Прямо сейчас вы отводите войска из Загреба. Освобождаете всех пленных бойцов гарнизона, захваченных вами при прорыве в город. Затем публично отрекаетесь от графского титула в пользу своего наследника. Сдаётесь лично, в одиночку и без оружия. Взамен мы гарантируем вам справедливый суд, сохранение жизни и сохранение за Вашим кланом всех владений и княжеского титула. А также гарантируем полную безопасность отвода войск и отсутствие любого преследования любых членов вашего клана, кроме военных преступников.
Я выдержал небольшую паузу и прислушался. По ту сторону слышалось только медленное пыхтение. Кнежевич злился, пытаясь это не показать. Но эмоции так и шли с его стороны. Я продолжил:
— В противном случае, после подавления вашего бунта, Ваш клан потеряет графский титул, а вся собственность рода Кнежевичей будет изъята в пользу государства. В таком случае я не могу гарантировать Вам сохранение жизни. Я уже не говорю о таких вещах, как бесчестие рода Кнежевичей и поражение в правах на несколько поколений. Разумеется, если… Ваш род не допустит ещё больше ошибок. В таком случае, я не могу гарантировать даже выживание клана Кнежевичей. Своё положение Вы прекрасно понимаете. Поэтому то, что я Вам предлагаю, — это лучшее из возможного. Думаю, это Вам тоже понятно.
Дослушал он и эту часть моего предложения, а потом…
Взорвался:
— На каком основании ТЫ — ИМПЕРСКИЙ ЩЕНОК — диктуешь МНЕ условия мира? Ты здесь НИКТО, звать тебя НИКАК! То, что Адриан назначил тебя своей личной собачонкой, которая ныне ошивается вокруг Непчича и княжны Софии, не делает тебя правомочным ставить мне условия мира! ИЛИ ЧТО, ТЫ ГОВОРИШЬ ОТ ЛИЦА КНЯЖНЫ? НЕПЧИЧА⁈
— Ни в коем случае. Данное предложение — просто один из вариантов развития ситуации, который я считаю выгодным для обеих сторон, — озвучил я дежурную фразу. — Сугубо моя инициатива.
Озвучить это я был обязан, чтобы у Кнежевича не было возможности использовать это предложение, со всеми моими угрозами, против нас. Потому что пока он не был признан преступником официально, хотя бы со стороны Софии, Непчича и тех же Караджичей, его нельзя было и привлекать к ответственности.
Вдруг он записывал наш разговор и собирался выложить его в сеть? Это усложнит положение Софии. А так — это всё сугубо моя личная инициатива. Так сказать, идея, которую я вбрасываю на противоположную сторону.
Кто-то захочет придраться? Пусть. Будет в своём праве. Но притянуть это за уши к княжне у него не получится.
На то советники и нужны — они лишь советуют, но не принимают решений. Ответственность на них минимальна, поэтому у них развязаны руки, и через них сильные мира сего могут вбрасывать идеи, тем самым тоже избегая ответственности.
Нужно посмотреть реакцию народа на спорный законопроект? Озвучим и выявим народное мнение.
Надо узнать, что думают международные партнёры о новой политической стратегии в отношении очередного африканского конфликта, который продолжается уже лет «-дцать»? Обмолвимся в кулуарах, посмотрим на реакцию.
И так будем «прощупывать» то, на что противоположная сторона готова, а на что — нет. А партнёры, разумеется, будут делать то же самое в отношении нас.
Конечно, с Кнежевичем я проводил всё крайне грубо. В лоб. Но тут иначе и никак. Его советниками скорее всего являлись офицеры. А времени на налаживание с ними хоть какого-то канала связи у нас просто не было, начиная с самого инцидента у усыпальницы.
Сам Кнежевич молчал. Он явно не мог быстро подобрать ответ. Значит — сомневался. Очень и очень сильно сомневался в себе и своём успехе.
Ставка на то, что он осознаёт своё поражение, работала. Я заговорил дальше:
— Такое же предложение я озвучил княжне Софии и воеводе Непчичу. А когда Анте придёт в себя, озвучу и ему. В случае, если вы согласитесь в ближайший час, я приложу все усилия, чтобы в руках вашего клана осталось как можно больше активов, включая ваши военные заводы и транспортную компанию. У меня есть такая возможность. Вашему наследнику не придётся с чистого нуля воссоздавать богатство Вашего рода.
— Как думаешь, как я реагирую на ультиматумы? — спросил он низким, угрожающим голосом.
Очухался, наконец-то.
— Я понимаю, что Вы, как воин, никогда не принимали их. «Победа или смерть», да? Вот только Вы рискуете не своей жизнью, Михаэль. Ставки здесь гораздо выше. На кону Ваша семья, Ваш род, Ваш клан. То, что Ваши же предки взращивали поколениями. Ваш статус при дворе иллирийского князя в любом случае пострадает. Но то, насколько сильно сейчас можете решить ВЫ.
Я выдержал паузу в пару секунд и продолжил:
— Маленький бунт, который не перерос в полноценную гражданскую войну, можно простить. Особенно в условиях такой неопределённости, как сейчас. Тем более, Вы искренне выступали за легитимного наследника, считая воеводу бунтарём. Но вот что простить нельзя — так это начало кровавой бойни в центре столицы ради того, чтобы взять власть, которая Вам не принадлежит и не может принадлежать. Вы не князь, граф Кнежевич. В любом случае победить Вас уже не получится — у Вас меньше войск, а Караджичи поддержат именно нас. Вы это знаете. Вам остаётся только понести ответственность за свою ошибку, с честью и достоинством, а не позором предателя и бунтовщика.
По ту сторону я услышал треск и тяжёлое сопение Кнежевича в трубку. А затем и его ответ:
— Говорить ты умеешь. Я это сразу понял. Ещё в нашу первую встречу, когда ты лгал. Без совести и без чести. Но ты думаешь, я тебе поверю? Ты считаешь, что Михаэль Кнежевич даст себя обмануть? Ты глубоко заблуждаешься! Вы не сломите нас уговорами! Мы будем сражаться за свою кровь и за свою честь! Даже если это будет стоить жизни каждому из членов моего рода! КАЖДОМУ!
— Твоим детям? Твоим внукам, которые вот-вот родятся? Ты действительно готов пожертвовать всем будущим своего клана ради личных амбиций? Ты хочешь, чтобы потомки проклинали твоё имя? Это для тебя честь? Или для тебя честь — прослыть бунтарём на всю Европу?
