Варварины сказки - Иеромонах Тихон (Невидимов)

- Иисусе Христе, Спаситель наш, помилуй! Спаси Варвару и даруй веру нерушимую!

Витязи и Ангел эхом повторили молитву, конь преклонил голову.

И вот - небо разверзлось, как свиток древний, и сошёл Свет Божественный, тёплый, как дыхание весны.

Иисус Христос предстал в славе Своей - в одеждах белых, ликом милостивым, окружённый ангелами херувимскими, что поют антифоны небесные, сладостнее лютни арабской.

Он не изрёк заклятия громкого, не взмахнул дланию - лишь взглянул с любовью бесконечной, и Кощей затрепетал, как преступник пред судом.

- Кощей, - молвил Христос голосом кротким, но властным, как гром с Синая, - тьма твоя - мираж пустынный, смерть - цепи ржавые. Вера побеждает ад и могилу.

Кощей завопил - яйцо его треснуло само; утка выпорхнула, заяц умчался, ларец отверзся - и душа злодея истаяла дымом, как мираж в зное.

Башня хрустальная рухнула искрами радужными, Варвара Краса Коса до Пят вышла на волю: коса её засияла, как заря над Волгой.

Обняла она Емелю:

- Спасибо тебе, добрый молодец! Лень твоя ушла, а вера сделала тебя богатырём, как Еруслана славного!

Витязи поклонились низко, Ангел улыбнулся:

- Видишь, Емеля, щучьи чудеса - забава детская, а вера во Христа - клад неиссякаемый.

На ковре-самолёте, даре Георгия святого, вернулись они в деревню - с песнями русскими, звонкими и раздольными.

Емеля третье желание сказал щуке:

- Пусть радость всем будет!

С тех пор не валялся он на печи, а трудился с усердием, соседям помогал, по утрам молился.

Варвара стала супругой верной, Сила и Храбр - побратимами, а Кощей - притчей во языцех: зло уходит пред верой, как тьма пред рассветом.

Ангел-Хранитель шепчет деткам малым:

- В беде зовите Иисуса - Он придёт, как Друг верный, с чудесами светлыми.

И жили они в ладу, где вера сияет ярче солнца праведного.

СКАЗКА О ЗВЁЗДНОМ МАЛЬЧИКЕ И ТИХОЙ ПЕСНЕ

За лесами, за долами, за морями синими, там, где звёзды-сёстры ходят хороводами по ночному небу, стояла на зелёном пригорке изба-обитель. А в той обители жили-поживали старый Садовник да мальчик по имени Артёмка. Жили они в ладу и в радости. Садовник, бывало, песенки тихие напевает, хлеб душистый печёт, а Артёмке сказки сказывает про травы целебные, про зверей лесных, про то, как всякая тварь Господа хвалит.

А по вечерам, на крылечке сидя, слушали они Тихую Песню, что из самой глубины небес доносилась. Не громкая, не навязчивая, а словно шёпот ангельский: «Тук-тук, детки, я с вами. Вы в добре, вы в любви. Я - ваш Путь и ваш Дом». И сердце от этой песни теплело и цвело, как сад весенний.

Но вот надумал Артёмка, что скучно ему в тишине да в ладу. Потянуло его на приключения диковенные. Прослышал он про Забаву-Станцию, что в чёрном космосе висит, вся в огнях самоцветных горит, и шум от неё на всю Вселенную идёт. Говорили, будто там вечный праздник, игры заморские да потехи невиданные.

Взял Артёмка свой котомку, набил её золотыми монетками, что Садовник ему на добрые дела берег, сел в ладью железную - «Стрелу-Молнию» - и крикнул:

- Прощай, дедушка! Улечу я в Забаву-Станцию, счастья попытать!

Взмыла ладья в поднебесье,оставив позади зелёную планетку, что всё меньше да меньше становилась, будто яблочко райское.

Прибыл Артёмка на Забаву-Станцию. Кругом - диво дивное! Шарики воздушные в невесомости пляшут, смех кругом стоит, а из дверей разных то мармеладный дождь идёт, то зефирные облака плывут. Ошеломила мальчика та красота ненастоящая.

А в самом сердце Станции стоял Хором Владыка - не человек, не зверь, а голос из ниоткуда, блестящий и холодный. Голос тот, как сирена, пел:

- Кто ко мне придет, тот счастлив будет! Кто монетки мне подарит, тому я все царства эти покажу.

Показал Владыка мальчику забаву новую: на стене огненной прыгали весёлые чертенята зелёные, мордочки корчили, на скрипочках невидимым играли. А чтобы они плясали веселей, нужно было в щель золотую монетку кинуть.

Кинул Артёмка одну монетку - чертенята выше подпрыгнули. Кинул другую - залились смехом звенящим. Кинул третью, десятую… Забыл мальчик про время, про сон, про еду. Сидел он, не отрываясь, перед стеной огненной, а Владыка шептал ему на ушко:

- Ты сильный, ты могучий. Ты сам себе хозяин. Зачем тебе тот старый Садовник с его Тихой Песней?

Дни да недели пролетели, будто один миг весёлый. Не заметил Артёмка, как котомка его опустела, все монетки на пустую забаву потратил. Только последнюю монетку бросил - как всё разом смолкло. Погасли огни на стене, исчезли чертенята весёлые. А голос Владыки стал железным и колким:

- Всё, мальчишка. Монетки твои кончились. Играть больше не во что. Ступай прочь!

Оттолкнули Артёмку от стены огненной, и очутился он в тёмном углу, один-одинёшенек. Кругом чужие дети бегали, на него и взглянуть не хотели. А на душе у него так тоскливо стало, так холодно, будто зима в сердце наступила. Захотелось ему вдруг того тепла, что от печки Садовника исходило, запаха хлеба свежего, звука той самой Тихой Песни. Но слышал он только грохот да визг, что со всех сторон Забавы-Станции доносился.

Подошёл он к круглому окошку-иллюминатору, глянул в чёрную пустоту космосовую - и увидел вдали крохотную точку, что светился кротким, тёплым светом. Узнал он свою родную обитель. И так ему стало горько, так стыдно, что аж слезами залился.

- Дедушка, - прошептал он, - прости меня, глупого. Променял я радость настоящую на мишуру пустую.

Только вымолвил эти слова - как вдруг Забаву-Станцию затрясло, заскрипело, загудело! Началась в космосе буря невиданная, метель звёздная. Подхватила буря Артёмку, да как бросила его в тёмный коридор! Летит он, как пёрышко, ударяется о стены, и думает, что вот-вот - и конец ему пришёл.

А в это самое время на зелёном пригорке Садовник старый сердцем почуял беду внука. Вышел он на лужок, поднял руки к небу и взмолился:

- Господи, вразуми чадо моё заблудшее! Верни его на путь истинный!

И услышана была молитва его. Взмыли с Земли в поднебесье дары чудесные: пироги румяные, что кометами летели, да такие тёплые, что от них мороз звёздный отступал. Понеслась вслед кулек хрустальный, полный мороженого сладкого, что астероидами сахарными рассыпалось. Летела и пицца большая, круглая, как солнышко, вся в сыре узорчатом.

Летели эти яства сквозь бурю да метель, прямо к Забаве-Станции. А Артёмка в