Папа едет на море - Валентина Анатольевна Филиппенко
— Мы о вас много слышали. И много слушали вашу музыку. Завтра в обед мы разъезжаемся по своим городам и… будем рады, если утром вы придете к нам на заключительную встречу. Возможно… — заговорщицки сузила глаза Татьяна Валентиновна, — вам будет интересно узнать, как связаны варенье и ряд Фурье?
Мой папа умеет видеть удивительные вещи, даже когда они едва показали кончик носа из-за двери. Или только-только спустились в метро, чтобы приехать в гости. После предложения участвовать в конференции Белых Шляп он просиял самой радостной улыбкой и чуть поклон не отвесил. И спросил: можно ли прийти — без шляпы?
Теорема
Мы не сталкивались с Белыми Шляпами, потому что в день их приезда гостили на «Осьминоге». И как же хорошо, что теперь нам попался на пути теннисный корт!
На следующее утро папа с рассветом начал собираться на встречу с загадочными женщинами. Он надел костюм — несмотря на уже набравшую обороты жару. И когда мы с мамой проснулись, он уже сидел в кресле на балконе и смотрел на море. В концертных туфлях и с подстриженными усами. Под мышкой он зачем-то держал ноты.
— Папа, ты куда? — удивленно рассматривала его мама. — Шесть утра.
— На встречу Белых Шляп. Я надел туфли, — покраснел папа. — Они собираются в читальном зале в семь тридцать. Я пока посижу… подумаю.
Почему-то он очень волновался.
Как папа рассказал потом, он не спал всю ночь — думал об этой встрече. Чувство, что знакомство с Белыми Шляпами принесет ему что-то важное, не покидало его светлую, лысую голову и доброе сердце. В семь тринадцать он прикрыл за собой дверь и ушел.
Перед завтраком мы с мамой завернули в читальный зал библиотеки. Сперва поглядели через щелочку, а после смело шагнули на скрипучий паркет. За столами, словно в учительской, сидели Белые Шляпы. Они что-то сосредоточенно писали в тетрадях и обсуждали друг с другом. На доске прыгали и доказывали свою правоту формулы и уравнения, написанные мелом. Например, вот такие:
4A348EECC3CF677B0710693D3568F332A24861B8
Папу окружили сразу пять шляп с красной, оранжевой, фиолетовой, розовой и бледно-зеленой лентами. Его раскрасневшаяся лысина блестела среди них. Он все время чему-то кивал и что-то быстро записывал.
Мы с мамой стояли на пороге. Шляпы и папа подняли головы и разулыбались. Татьяна Валентиновна, в шуршащем брючном костюме, уже шла нам навстречу, радостно распахнув руки. «Теория оказалась верна!»
Мы с мамой не сомневались.
— Мы так долго готовились, высчитывали, проводили измерения и вот — благодаря вашему папе — доказали! Успели к последнему дню!
Я всмотрелась в записи на доске: Белые Шляпы придумали теорию музыки.
Оказалось, их игра в слова была ритмической разминкой. А вместе с папой дамы доказали формулу гармонии. Она подошла к его новой симфонии, как идеально сидящие джинсы или детали конструктора.
— Я… я не знал, как дальше работать — не было вдохновения, и фантазия совсем иссякла. — Папа сиял и отстукивал карандашом ритм. — Но теперь понял: в работе мне поможет математика.
Я сразу представила, как папа берет с собой в зал счеты, калькулятор и тетрадку, а потом что-то умножает-вычитает-в-столбик-делит-уголком прямо за пианино. Но все оказалось намного сложнее.
Белые Шляпы придумали целый шифр из цифр и нот и теперь подставляли в формулу музыку. Папина неоконченная симфония лилась по строчкам на доске, изгибалась синусоидами, сжималась и расширялась в цифрах и математических знаках. Кусочки, пропущенные моменты, спорный финал… Музыка разрасталась, словно плющ на затененной шершавой стене, и заполняла все пространство. Шляпы скрипели карандашами и хлопали в ладоши от радости.
До самого обеда они с папой работали в читальном зале. И вдруг — вспорхнули, подхватили чемоданы и убежали в автобус, который должен был увезти их на вокзал.
Стоя одной ногой на ступеньке, Татьяна Валентиновна жала нам руки и обещала прислать научную статью о теореме. «Когда она будет доведена до совершенства».
Двигатель автобуса призывно загудел. Из крошечной сумочки главной Белой Шляпы вдруг появились две ленты — нежного жемчужного цвета. Татьяна Валентиновна смущенно протянула их маме:
— Это вам и Люде. Мы будем рады видеть вас в нашем клубе. — И добавила по-учительски: — Купите белые шляпы.
Я подбежала к нашей новой удивительной знакомой и крепко ее обняла. Даже не знаю почему. Правда, я дотянулась только до ее талии. Но длинные белые руки ласково накрыли мои плечи на пару секунд и погладили по волосам.
— До свидания, — тепло сказала Татьяна Валентиновна.
Окна автобуса сияли улыбками талантливых и совсем не загоревших молодых ученых. Мама махала им рукой. Папа что-то дописывал в тетради и жестами показывал, что будет им писать. Автобус спрятал Татьяну Валентиновну от солнца и тронулся к воротам.
— Так астрономы высчитывают и находят новые звезды и галактики, — говорил папа вечером. Мы шли по пляжу и шуршали галькой, будто ворочали фасоль в большой банке. — Я давно думал, что подобное можно придумать и для музыки. И вот — такая удача.
Впервые за последние дни его настроение было легким и заразительно полным надежды. А над морем висели десятки созвездий. И мне казалось, что это музыканты расставляют на пюпитрах ноты и настраиваются перед самым прекрасным в мире концертом.
Страшный хруст
После путешествия на «Осьминоге» папа рассказал мне, что над морем звук разносится лучше. Дело в том, что он буквально скользит по поверхности воды.
Но кто же знал, что этот закон распространяется и на пляж? Сегодня днем, загорая на лежаках, мы с мамой услышали хруст. Нет, дерево не упало. И под грузным учителем физики не сломался стул. И вафли никто не ел. Это был хруст арбуза…
У меня внутри все сразу похолодело. По рукам побежали мурашки, челюсть свело. Я медленно повернулась, чтобы взглянуть на маму. Вгрызаясь взглядом вдаль — примерно через три лежака от нас, — мама как завороженная вставала со своего полотенца. Глаза ее наливались арбузным соком, а пальцы сжимались в кулаки. Кажется, началось.
Прошлым летом мы были в гостях у маминой сестры, тети Тани. Она жила за городом, в большом доме, и каждый вечер на ужин нарезала арбуз.
