Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити
Я не двигаюсь с места. Слезы снова заструились по щекам. Давид выглядит еще более виноватым, чем пару минут назад. Мы молчим. Атмосфера накалена до предела. Между нами летают искры.
— Как ты мог? — глухо вырывается после долгой паузы. — После стольких лет вместе. Как ты мог?
У меня дрожат губы, подбородок, пальцы. Меня всю трясёт мелкой дрожью, словно голая на морозе стою. Мне выть раненым зверем хочется.
— Я был слишком пьян, а она была слишком навязчива. Я понимаю: так себе оправдание. Я все равно виноват. Осознавал ведь, что передо мной не ты. Но я очень об этом жалею, Вера. Очень.
В голосе Давида действительно слышится раскаяние, вот только мне от этого не легче. Мой мир все равно разрушен, моя жизнь все равно окончена. Давид был с другой женщиной. Целовал ее, раздевал, вдыхал ее запах. Он трогал ее обнаженное тело. Он хотел ее. Он кончал с ней. И самое главное — он понимал, что перед ним не я. Понимал и не остановился.
Боль разрастается в геометрической прогрессии. Она распирает меня изнутри, рискуя разорвать на мелкие ошметки и разнести их по стенам. Колени подкашиваются, я хватаюсь за стол, чтобы не упасть. Давид подскакивает ко мне, но я останавливаю его жестом. Если он прикоснется ко мне, я умру от отвращения.
— Прости меня, Вера, — произносит пылко. — Умоляю: прости. Давай не будем разбивать нашу семью из-за одной нелепой ошибки? Клянусь, я больше никогда тебе не изменю. Если хочешь... — запинается на секунду, слова подбирает. Мнется в нерешительности. Наконец, набрав в грудь воздуха, выпаливает: — Если хочешь, измени мне тоже в отместку. Но только не разрушай наш брак.
Глава 5. Утро
Принятие ситуации наступает только утром. Когда я приезжаю в нашу фирму, выпиваю кружку кофе за компьютером и иду на утреннюю планерку с Давидом. Муж сидит на своем месте во главе длинного деревянного стола. Выглядит так, как будто кто-то умер. Не побрился утром, плохо завязал галстук и надел мятый пиджак. Я гляжу на него вместе с остальными сотрудниками, слушаю сухой монотонный голос и понимаю: Давид стал мне чужим. Это больше не мой муж.
Вчера на кухне Давид много чего еще говорил. Извинялся, распинался. Но после его отчаянного предложения изменить ему в ответ, чтобы поквитаться и тем самым исключить взаимные претензии и обиды, я почти ничего не слышала и не понимала. Мой мозг просто взорвался.
Потом я сказала Давиду, чтобы уходил из дома и больше не возвращался. Он не стал спорить, кивнул, бросил в чемодан несколько костюмов и уехал, предупредив, что поживет пока на даче.
Я не спала всю ночь. Много думала и плакала. Первый порыв был все бросить и подать на развод. Даже стала искать нужные для этого документы. Однако, когда первые эмоции сошли, я попыталась размышлять трезво. Как наш развод отразится на дочке, что будет с компанией? И я, и Давид вложили в бизнес все свои силы и всю свою душу. Это наше общее детище. И оно в первую очередь для Майи. Давайте будем честны: сколько нынче зарабатывают художники? Мы не будем принуждать дочь идти получать нормальную профессию, но и прекрасно понимаем, что с помощью красок и кисточки Майя вряд ли сможет обеспечить себе тот уровень жизни, к которому привыкла.
Нет, конечно, есть современные художники, которые много зарабатывают. Но войдет ли дочь в их число — неизвестно. А помимо них есть и другие — те, что сидят на Арбате и пристают к каждому прохожему с предложением написать портрет. Не хотелось бы, чтобы Майя стала одной из них.
Поэтому разводиться с Давидом и делить компанию — это значит погубить бизнес, который мы строили в первую очередь для нашей дочери. Можно не делить фирму, а мне уволиться и только получать часть дивидендов. Но я не хочу уходить со своего места. Это мой бизнес тоже. Почему я должна увольняться? Но и Давид, конечно, тоже никуда не уйдет. А значит, нам все равно придется работать вместе, как бы сложно ни было.
У меня нет решения и нет выхода из сложившейся ситуации. Не зная, что делать, после трудной ночи я собралась и приехала на работу. Как могла, с помощью макияжа замаскировала следы слез и бессонницы. По идее никто не должен заметить. Вот только новый айтишник, сидящий на планерке ровно напротив, вместо того, чтобы слушать Давида, так пристально на меня пялится, что рискует рассмотреть мои красные опухшие глаза. Он меня бесит. Я и так на взводе, а еще этот борзый мальчишка действует на нервы.
— Вера‚ зайди ко мне в кабинет, — командует муж после планерки.
Это настолько неожиданная просьба‚ что я удивленно замираю. Муж, как ни в чем не бывало, хватает со стола бумаги и устремляется на выход из конференц-зала. Давид часто просит отдельных сотрудников зайти к нему после планерки. Обычно это никого не удивляет. Но айтишник как-то странно посмотрел сначала на Давида, затем на меня. Ладно, спишем на то, что он еще мало работает и не знает наших порядков.
Я слушаюсь и иду в кабинет мужа. Прижимаю плотнее к груди планшет и закрываю за собой массивную деревянную дверь из красного дерева.
— Я очень рад, что независимо ни от чего ты пришла на работу, — мягко начинает Давид.
Он стоит у своего рабочего стола. Не садится в кресло. Между нами несколько метров.
— Это и моя компания тоже.
— Конечно. Это наше общее дело.
Возникает пауза. Мы оба не знаем, что сказать.
— Вер... — Давид первым прерывает тишину. — Я еще раз хочу повторить: я понимаю, насколько ужасный и отвратительный поступок совершил. Но я очень дорожу нашей семьей, и я прошу тебя дать мне шанс все исправить.
— Я еще не решила, что буду делать дальше, — холодно отвечаю. — Мне нужно время подумать.
— Да, конечно, я все понимаю.
— И я не готова видеть тебя за пределами работы.
Давид кивает.
— Я буду жить на даче.
— Майя будет спрашивать, где ты и что происходит. Расскажи ей сам.
Муж резко меняется в лице.
— Зачем впутывать в это Майю?
— Затем, что у нее возникнет логичный
