Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити
Я выхожу из офиса и останавливаюсь на тротуаре в ожидании такси. Прибудет через одну минуту. Прямо передо мной стоит машина. Водительская дверь распахивается и выходит... новенький. Ступает на мокрый от мартовского дождя тротуар и делает ко мне шаг.
Вот уж кого-кого, а его точно не ожидала увидеть. Ошарашенно оглядываю парня: белоснежные кроссовки, белоснежные джинсы, белоснежная машина. У него все белое? Как он умудряется не пачкаться?
— Привет. Я Тимур, — представляется. — Где ты живешь? Давай подвезу.
Наглость этого парня сражает меня наповал. Я открываю рот, чтобы ответить, но тут же захлопываю, не найдя слов. В голове вдруг возник дурацкий вопрос: а когда последний раз кто-то предлагал куда-то меня подвезти? Наверное, в далекой юности.
— Так где ты живешь? — напирает. — Сейчас дождь пойдет, садись в машину.
Айтишник берет меня за руку, видимо, чтобы проводить до своего автомобиля, и это помогает мне прийти в себя. Резко выдергиваю ладонь.
— Мальчик, тебе сколько лет-то хоть? — оглядываю его со скепсисом.
— Двадцать восемь. И я тебе не мальчик.
О как. Игнорирую последнее заявление.
— А мне тридцать четыре. У меня дочери пятнадцать лет. Зовут меня Вера Александровна, если что. Именно так: по имени-отчеству и на «вы». Тыкать будешь малолеткам из пресс-службы. А еще — я жена твоего босса. Так что не советую тебе куда-то меня подвозить.
Такси подъехало, поэтому я обхожу обнаглевшего айтишника и запрыгиваю в машину. Хотела бы я видеть выражение его лица, но не оборачиваюсь.
Глава 3. Семья
Дома мне удается отвлечься от всего плохого. Забываю и про странный телефонный разговор мужа, и про унижение на планерке. Я готовлю ужин, Майя сидит со мной на кухне и рассказывает о делах в школе. Потом показывает свою новую картину. Наша с Давидом дочь — художница. У нее абсолютный талант к живописи, какого нет ни у меня, ни у мужа. Это так удивительно. Давид до мозга костей технарь, а я гуманитарий. Как наша дочь могла родиться с талантом к рисованию? Но Майя рисует с первого дня, как взяла в руки карандаш примерно в годик. Сначала это были каракули на альбомном листе, затем она стала рисовать предметы: дом, дерево, кукла, машинка. Несмотря на очень ранний возраст, рисунки получались красивыми, аккуратными. Когда Майе было пять лет, вся наша квартира оказалась увешана ее картинами. Не рисунками, а именно картинами. Все свободное время дочь рисовала на мольберте: природу, города, людей. Она написала наш с мужем портрет. Само собой, никогда не стоял вопрос, отдавать ли Майю в художественную школу. Конечно.
Сейчас дочери пятнадцать лет, она учится в девятом классе и собирается поступать в Строгановский университет на кафедру академической живописи. Осенью прошла первая выставка работ Майи, на которой она продала несколько картин и заработала на своем таланте собственные деньги.
Да, конечно, мы с Давидом помогли дочке в организации выставки. Арендовать зал в хорошем месте, организовать фуршет, пригласить гостей — немалые затраты. Но родительская помощь нисколько не умаляет одаренность Майи. У нашей дочки большой талант. А я, как родитель, считаю своим долгом помочь ребенку в его реализации.
Слушая рассказы Майи о последних новостях в школе, поглядываю в сторону часов на стене. Половина девятого, Давида нет. В груди снова поселяется тревожность. С одной стороны, хочу написать мужу сообщение. А с другой, боюсь быть навязчивой и отвлекать от дел. Может, у Давида важная встреча вечером? Но он не предупреждал.
В последнее время муж сам не свой. В компании дела идут не так гладко, как мы привыкли. Конкуренты придумали отличный продукт по отражению хакерских атак. Мы пока не можем предложить аналог. Клиенты чаще смотрят в сторону конкурентов. Наверное, поэтому Давид и нанял нового айтишника. При воспоминании о мальчишке щеки алеют. Он, конечно, наглец. На лбу написано: «Разбиваю девичьи сердца». Ну ладно двадцатилетние девочки. Как ему хватило наглости подкатить ко мне? Спишем на то, что он не знал, чья я жена.
Когда хлопает входная дверь в квартиру, выдыхаю с облегчением. Давид пришел домой, и у меня гора с плеч. На лице непроизвольно играет радостная улыбка. Конечно, супруг не мог не прийти. И все же я волновалась.
Муж заходит на кухню с букетом цветов.
— Вер, это тебе, — вручает мне цветы и целует в щеку. — Прости меня, родная, — говорит на ухо. — Я был не прав на планерке.
— Ого, красивые! — восторгается Майя. — А по какому поводу?
— По поводу того, что наша мама самая лучшая! — весело отвечает Давид.
Я падаю лицом в ароматные цветы и моментально прощаю мужу все обиды. Супруг собрал букет из моих любимых цветов: белые розы, нежные пионы и веточки эвкалипта.
— Спасибо, — искренне благодарю.
Давид обнимает меня и еще раз ласково целует в щеку.
— Стойте так! — командует Майя. — Замрите! Не шевелитесь! Мне нужно буквально несколько минут!
Мы с Давидом смеемся, но слушаем дочь. Майя хватает со стола альбом с карандашом и принимается быстро-быстро делать наш набросок на листе. Тишину кухни рассекает только звук карандаша и наше с Давидом участившееся дыхание. Я неделю болела, а до этого еще неделю была в командировке, поэтому безумно соскучилась по мужу. Он по мне, как я чувствую, тоже.
— Я тебя люблю, — говорит мне на ухо едва слышно.
Мы столько лет женаты, а у меня до сих пор сердце ёкает каждый раз, когда Давид признается в любви. Чувствую себя той самой семнадцатилетней девчонкой, которая потеряла голову от взрослого уверенного в себе темноволосого парня.
— Готово! — провозглашает Майя и демонстрирует нам рисунок, на котором изображены я и Давид в обнимку с букетом цветов.
Несмотря на то, что дочь разрешила отстраниться друг от друга, мы с мужем не спешим это делать. Давид отрывает меня от земли и кружит по кухне. Дочь хлопает в ладоши.
— Вы как герои любовного романа!
Смеясь, все же нехотя отрываемся друг от друга. Без теплых объятий мужа меня резко бросает в холод. Руки покрылись гусиной кожей. Обхватываю себя
