Данияр. Не буду твоей невестой - Мария Зайцева
Дом у нас шикарный. Частный, в хорошем коттеджном посёлке. Намного более просторный, чем квартира в Москве. Светлый, не перегруженный деталями. Мама не особо любит восточный шик, она больше предпочитает минимализм, чтобы воздуха было больше. И я с ней абсолютно солидарна.
А ещё есть терраса и сад. Это то, что хоть немного скрашивает мою тоску по Москве.
— Поможешь салат нарезать? — спрашивает мама, когда я вхожу на кухню. — И зелень — вот тут, в миске.
Я молча киваю и берусь за дело. За окном уже темнеет, в доме тепло и тихо. Через полчаса возвращается и отец. Как всегда, собранный и строгий. Он у меня вообще очень красивый мужчина, высокий, подтянутый, плечи широкие, выправка, как у военного. Но сейчас в глазах видна лёгкая тень усталости. Наверное, операции выдались непростыми.
Папа улыбается сразу, как только видит меня.
— Здравствуй, дочка. Как день прошёл?
— Привет, папа, — улыбаюсь отцу, подставив лоб для поцелуя. — Всё нормально. Устала немного.
Мы с мамой ставим еду на стол, пока отец уходит переодеться и вымыть руки, потом усаживаемся за большой дубовый стол — всё, как всегда: тарелки с пловом, свежие овощи, чайник с зелёным чаем, вазочка с урюком. Папа вздыхает, пробует плов и кивает одобрительно.
— Отлично получилось, Нафиса. Спасибо.
Мама улыбается, опустив глаза, а я сижу и делаю вид, что ем. Потому что на самом деле есть не хочется. Совсем.
Почему-то именно за столом накатывают воспоминания о самых тревожащих событиях сегодняшнего дня.
Встреча с Байматовым, конечно, на первом месте. И в аудитории, и потом, в столовой. И после…
После пар мы с Алиной пошли на автобусную остановку мимо парковки возле университета. Болтали, обсуждали, какие дисциплины по выбору мы с ней хотим выбрать. Это важно, потому что завтра куратору нужно сообщить о своем выборе, чтобы она подала заявку в деканат.
— Давай пойдём на амбулаторную хирургию детского возраста, — предложила Алина. — Мне кажется, там будет интересно. Да и преподаватель там… видела, какой?
Она смущённо опустила взгляд, а у меня это мимолётное движение вызвало улыбку.
— А я бы взяла вариативный курс по массажу, — пожала я плечами. — Но идея с амбулаторной хирургией мне тоже нравится.
Мы так и шли, болтали, а потом я совершенно случайно повернулась в сторону университетской парковки. Там было уже не так много машин, но одна тут же бросилась в глаза — спортивная чёрная тачка. Чистая, дорогая, покрыта матовой краской. Будто только из салона.
Но не сам автомобиль зацепил меня, а его водитель. Это был Данияр Байматов.
Он сидел на водительском смотрел на меня в открытое окно. Не отрывая взгляда. Одна рука на руле, вторая небрежно откинута на дверцу, так, что татуировки очень четко видны были даже на расстоянии.
Байматов смотрел так, что меня обдало опять сначала жаром, а потом будто льдом окинуло. Пристально. Внимательно. Каждое мое движение отслеживал.
Это не могло быть случайностью! В третий раз — просто не могло! Что ему надо от меня?
— Байматов… — прошептала Алина, дернув меня за локоть. Словно я могла этот момент пропустить, Всевышний!
Мы быстро прошли мимо машины, стараясь не смотреть в его сторону. И, не сговариваясь, ускорили шаг еще сильнее.
И все время, пока я шла до остановки, кожей, затылком, всей спиной чувствовала, как вгрызается в меня его взгляд. Как будто ставит метку. Как будто пытается выжечь след.
И сейчас, даже в этой тёплой домашней тишине — он не отпускает. Его взгляд сидит занозой. Тяжёлой. Жгущей. Въедливой.
Я вздрагиваю, когда папа спрашивает:
— Когда поедешь за платьем, Мадина? Это ведь особый случай.
Мама тоже смотрит. В глубине взгляда проскальзывает обеспокоенность, и я тут же ощущаю вспышку вины за то, что заставляю её волноваться.
— Эм-м, — откашливаюсь и опускаю глаза, — извини, пап, можешь повторить? Я что-то рассеяна. Кажется, топанатомия выжала меня по полной программе.
Всевышний, лгать родителям — ужасно! Но… я лучше себе язык вырву, чем расскажу о том, что на меня пялился нагло парень. Да и, к тому же, не так уж я и соврала. Топографическая анатомия и преподаватель по ней — это просто кара небесная, а не предмет.
— Ещё бы, — улыбается отец, — эту дисциплину и своего преподавателя, который и тебя учит, кстати, насколько я помню расписание твоих занятий, мне никогда не забыть. Тяжело было, да… Но это база, тут бесспорно. Это — то, что нужно знать. Так что я верю в тебя, моя девочка, ты очень талантливая.
— Спасибо, пап. Так… куда мне нужно выбрать платье?
— Нас пригласили на торжество. Пятьдесят лет со дня открытия большого республиканского госпиталя. В пятницу. Начальство будет, администрация города, всё серьёзно. Там будут многие из новых коллег. Хотят, чтобы мы «вернулись красиво». Политика, знаешь ли.
— А я? — спрашиваю автоматически. — Мне тоже туда нужно?
— Конечно, дочь, — отвечает отец, и они с мамой как-то быстро, будто невзначай, переглядываются. — Нас пригласили всей семьёй. Это правила хорошего тона. Тем более, ты — будущий врач. Там будут главы больниц, администрация, министр здравоохранения даже будет — Азамат Муслимович Байматов.
От этой фамилии у меня дрожь бежит не только по спине, но и по ногам. Я даже непроизвольно дыхание задерживаю на мгновение.
— Он возглавлял министерство здравоохранения республики, ещё когда мы с твоим отцом лишь поступали в университет, — добавляет мама. — У него тоже вся семья в медицине. Сын — владелец сети стоматологических клиник. Дочь — акушер с именем. К ней со всего края рожать едут. Внук, хоть ещё и учится в университете на старших курсах, а уже заведует одной из клиник отца.
— Мы с ним заочно знакомы, — кивает отец. — Говорят, талант. Молодой, но очень перспективный. Говорят, суров, даже слишком, но это семейное у них. И дело свое знает.
Я замираю. Чай в горле становится ледяным, колет острыми играми.
Нет. Только не он. Опять.
Его имя не только в университете, но и здесь, в моей семье — это просто чересчур. Последнее место, где я бы хотела слышать и говорить об этой горе мускулов с пронзающим, жгучим взглядом.
Но я молчу.
Я просто
