Скандал, развод и Новый год - Ольга Гольдфайн

Перед этим я звоню Лике. Она долго не берёт трубку, а потом отвечает с раздражением в голосе:

— Да! Чего вам?

— Анжелика, доброе утро. Мы сейчас с папой по магазинам, что тебе привезти? Наверное, памперсы нужны малышу, ещё что-то? — стою у стола с блокнотом и ручкой, чтобы записать.

— Ничего не надо. Я не собираюсь его забирать! — рявкает падчерица и скидывает звонок.

«Ничего себе! Что на неё опять нашло?..»

Иду в кабинет к мужу. Он сидит за столом и держится за голову. Вид такой, что краше в гроб кладут.

Но жалеть не собираюсь, сам виноват.

— Егор, ты с Анжеликой вчера или сегодня разговаривал по телефону? — осторожно спрашиваю, прощупывая почву. Не исключено, что они общались, просто супруг не хочет меня расстраивать.

— Нет, не звонил. Мы же сейчас к ней поедем? Надо заехать за букетом, — собирает себя по кусачкам пазла новоиспечённый дед и, кряхтя, поднимается с кресла.

Наблюдаю эту картину и ехидничаю:

— Ты таблетку от головной боли выпил? Как ты поедешь в таком состоянии? Зато вчера хорошо посидели, да?

— Язва ты, Лерочка. Грешно смеяться над убогим. Давай твою таблетку, кофе, а потом я в холодный душ. Сама-то как? — переводит Егор стрелки.

— Температуры нет, горло не болит, немного кашляю, но не критично. Посиди пару минут, сейчас всё принесу.

Иду за лекарством и думаю: сейчас его огорошить новостью или в машине сказать?

Нет, лучше вообще ничего говорить не буду. Сам всё услышит в палате. Его дочь, вмешиваться в их конфликты не стоит.

Вероятно, Лика с утра не с той ноги встала. Приедем, а она над птенчиком воркует, пяточки целует. Всё может быть…

Пока Егор приводит себя в норму, накидываю список покупок. Дети уже уехали в школу, Люся подходит ко мне и мнётся, не зная, как начать разговор.

— Люся, что? — смотрю на домработницу пристально. У неё на лице написано, что не знает, как задать вопрос.

— Валерия Андреевна, а что насчёт комнаты Анжелики? Она сюда из роддома вернётся или к себе поедет? В сарае есть старая кроватка, которая ещё от неё осталась. Я могу помыть и привести в порядок, если надо.

Люся краснеет и опускает глаза. Разделяю её противоречивые чувства. Сама не знаю, как себя вести. С одной стороны, рада, что у Егора родился внук. С другой — непонятно, как относиться. Это ведь сын моего бывшего мужа и любовницы.

Отравленная игла в сердце так и колет, пуская микропорции яда в мою кровь.

— Мы сейчас поедем к ней в больницу с Егором Борисовичем и всё узнаем. Если понадобится, новую кроватку купим и всё необходимое для маленького, — успокаиваю домработницу, хотя сама далека от дзена.

Через полчаса реанимированный муж, пахнущий гелем для душа и накачанный бодрящим кофеином, готов к поездке.

В «Детском мире» покупаем памперсы, пелёнки, пару шапочек, носочки и прочее. Список составляла, вспоминая свои роды. Удивилась, сколько всего нового появилось за пятнадцать лет.

Егор покупает нежный букет, оформленный в пастельных тонах. Нас без проблем пускают в отделение, выдав стандартный одноразовый набор одежды для посещения: накидки, бахилы, шапочки, маски.

Ещё на подходе к палате мы слышим плач малыша.

Моё сердце делает кувырок и умоляюще сжимается, просит успокоить малютку. Лика лежит на кровати, отвернувшись к стенке. В ушах вакуумные наушники, на телефоне включена музыка и довольно громко, судя по раздающейся мелодии.

В прозрачной люльке на колесах надрывается от крика ребёнок. Он уже красный, как варёный рак. Я на автомате прохожу к раковине, мою с мылом руки и тут же подхватываю малыша, прижимаю к груди. Он затихает и начинает инстинктивно искать сосок.

Егор ставит на пол пакеты, пристраивает на подоконник букет и трогает Лику за плечо:

— Эй, молодая мать, подъём! Ты что, не слышишь, как у тебя сын орёт?

Баринов зол. Я вижу, как ходят его желваки. Он старается держать на лице маску спокойствия, но она трещит по швам. Жилка на виске набухла и пульсирует на пределе.

Моё волнение тоже набирает обороты.

Анжелика вытаскивает наушники, разворачивается к нам, садится на кровати и с ненавистью смотрит в мои глаза:

— Это ребёнок вашего мужа, вот и забирайте его, мне такого геморроя не надо. Он всё время орёт, не даёт мне спать!

Ненависть так и плещется в её глазах. Как будто это я виновата, что она связалась с Вадимом и забеременела...

Я подхожу к Егору и осторожно трогаю его за рукав. Есть предчувствие, что он готов залепить пощёчину дорогой дочке.

Лика переводит взгляд на него и немного отшатывается назад. Ярость отца выходит из границ, и она чувствует эту угрозу.

— Быстро взяла ребёнка и накормила! — рычит Анжелике в лицо.

— Нет у меня молока, понятно? — фыркает упрямица. — Смесь и бутылочки на тумбочке, вода в чайнике. Разведите и накормите сами, а мне дайте хотя бы пару часов поспать, иначе я за себя не ручаюсь.

Баринов выпрямляется, сжимая кулаки. Жизнь в очередной раз загнала его в ловушку. К неразрешённому конфликту отца и дочери добавился маленький внук, и теперь придётся как-то выстраивать отношения с Ликой, чтобы малыш не остался сиротой.

— Покажи, как там надо готовить смесь, — почти нормальным тоном обращается к нерадивой мамаше.

Мне и самой хочется дать затрещину этой идиотке.

Лика вынимает наушник из одного уха, равнодушно советует:

— Там бумажка лежит, на ней всё написано. Бери и делай по пунктам.

На столе, и правда, оставили инструкцию. Егор наливает питьевую воду из пластиковой бутылки в чайник и включает его. Отмеряет мерной ложечкой из банки нужное количество порошка, насыпает в бутылочку.

Малыш хнычет и сосёт кулачок, который достал из пелёнки. Я чувствую запах — кое-кто испачкал памперс.

— Егор, у нас здесь небольшая авария. Поможешь?

Баринов не сразу понимает, о чём речь. Потом в глазах вспыхивает догадка, он откладывает своё занятие и подходит ко мне:

— Что нужно делать?

На пеленальном столике разворачиваю пелёнки и оставляю дитё только в подгузнике и шапочке.

— Возьми и иди за мной в ванную, надо будет помыть птенчика, — передаю ребёнка деду, и он бережно прижимает внука к себе.

Настраиваю тёплую воду, ставлю поближе детское мыло.

— Положи его животиком и головкой к себе на руку и придерживай.

Снимаю памперс и тщательно обмываю малышика, пока дед разговаривает с ним:

— Значит, ты деда «подарками» встретил, негодник! Как нехорошо! Нет бы, поулыбаться дедушке, порадоваться, а ты ревёшь, как девка.

— Егор, он грязный