Скандал, развод и Новый год - Ольга Гольдфайн

— Зачем, я же договорился с медсестрой? — не может понять, что мной движет.

Я и сама не могу объяснить, почему мне так жалко этого ребёнка.

Обвожу взглядом комнату и соображаю, что ещё нужно взять с собой. При этом продолжаю давить на мужа:

— Во-первых, медсестры меняются. Во-вторых, нет никакой гарантии, что персонал всю ночь бодрствует. Там есть диванчик в палате, я нормально устроюсь. Поговори с врачом, чтобы разрешил мне остаться.

Егор кивает и больше не сопротивляется. Он уже понял, что со мной спорить бесполезно: когда Лера бьёт копытом — лучше её не трогать. Да и тревога за внука делает своё дело.

Мы едем в больницу после работы, ближе к вечеру. Днём Егор звонил врачу и тот согласился, чтобы я осталась на ночь. Платная клиника, любой каприз за ваши деньги…

Баринов попросил доктора как можно быстрее выписать Лику с малышом домой. Там нам будет проще организовать уход за младенцем и приструнить молодую маму, не выполняющую свои обязанности.

— Лер, ты уверена, — спрашивает меня в машине муж.

— В чём?

— В том, что делаешь. Не думала, что Лика может возмутиться и начать скандалить? — смотрит пристально.

Понимаю волнение Егора. От его дочери можно ожидать всё что угодно.

— Если я увижу, что она перестала игнорировать ребёнка, возьму такси и приеду домой. А пока Лика не в себе, малыша не оставлю.

В палате всё та же картина: мелкий кряхтит и ворочается в люльке, а молодая мать в наушниках смотрит кино на телефоне.

— Всем привет! — здоровается Егор. — Ну как у вас сегодня? Тихо?

Дочь совсем не рада нашему визиту. Останавливает видео, снимает наушники и нехотя отвечает:

— Нормально у нас, чего приехали?

Баринов хмурит брови и ставит на пол пакеты с гостинцами. Я иду к раковине, тщательно мою с мылом руки и согреваю под горячей водой.

— Ты сына хоть раз на руки брала? — не удерживается от сарказма Егор.

Лика тут же огрызается в ответ:

— Зачем? Им персонал занимается, всё оплачено.

Я вынимаю малыша из люльки и разворачиваю на столике. Памперс тяжёлый, его давно не меняли. На нежной коже появилась потничка и опрелости.

— Лика, ребёнка надо чаще разворачивать и устраивать воздушные ванны. У него кожа очень тонкая, за ней следует правильно ухаживать, — рассказываю падчерице и смотрю, чем можно обработать покраснения.

— Если вам нечего делать, вот и занимайтесь, — бурчит мамочка.

— Сегодня Валерия Андреевна переночует здесь и посмотрит, как ты занимаешься ребёнком. Если ты не возьмёшься за ум, я приму соответствующие меры. И обещаю, они тебе не понравятся, — строго выговаривает Баринов.

Но Лике плевать на всё. Она уже поняла, что ради здоровья и спокойствия внука Егор многое ей простит.

Во всяком случае, девочке так кажется…

— Как назвала сына?

Вопрос застаёт Лику врасплох. Ей настолько всё равно, что она даже имя не придумала младенцу.

— Никак. Называй как хочешь, — отмахивается, берёт телефон и ложится на кровать, чтобы продолжить просмотр фильма.

Баринов качает головой из стороны в сторону, потом подходит ко мне. Я обтёрла мальчика влажными салфетками, смазала кожу, надела чистый памперс и запеленала.

— Будет Ярославом, в честь моего деда, — объявляет Егор и осторожно берёт на руки внука. — Лер, давай его покормим. Мне кажется, он опять голодный.

Развожу смесь и вручаю бутылочку мужу. Он присаживается на диванчик и аккуратно даёт смесь маленькому.

— Ярик, — пробует имя на вкус. — Ты у нас вырастешь Ярославом великим и мудрым.

Улыбаюсь, глядя на эту картину. Сильный мужчина склонился над младенцем. Весь мир Баринова сжался до размеров этого новорождённого чуда. В жизни Егора появился ещё один смысл — вырастить, воспитать, поставить на ноги, передать свой опыт и знания.

— Лер, я попрошу доктора, чтобы завтра их выписали под мою ответственность. Если надо — будем доставлять в клинику или доктора на дом привозить, — виновато обещает супруг.

— Перестань. Сколько нужно, столько пусть и остаются здесь. Три-четыре ночи не убьют меня. Присмотри только за старшими.

— Конечно. И уроки проверю, — улыбается Баринов.

С Максимом у него давно хорошие отношения. Марина же пока настороже, но не капризничает. История в Мирном многому её научила…

Глава 34

На следующий день Анжелику с сыном выписывают домой. Я остаюсь в палате до самой выписки.

Не хочу ехать на работу. Там Егор, а я всё ещё злюсь на него.

Снимок, который он так бережно хранит много лет, наталкивает на грустные мысли.

Мне до зубовного скрежета хочется спросить мужа напрямую, что он чувствует к бывшей жене. Любит до сих пор или остыл?..

После обеда приезжает Баринов и забирает нас с помпой: цветы, шампанское, коробки конфет.

Мы фотографируемся на первом этаже рядом с красивой фотозоной.

Лика даже для снимка отказывается брать на руки малыша. Меня это уже не просто напрягает, а пугает по-настоящему.

Как такое может быть? Я не понимаю…

Дома уже всё готово к приезду молодой матери и младенца.

Анна Тимофеевна расстаралась, приготовила праздничный стол. Люся нагладила целую кучу пелёнок-кофточек. Новая кроватка с балдахином и каруселькой ждёт Ярослава в комнате Лики.

Но у меня есть нехорошее предчувствие. Подозреваю, что на ночь придётся укладывать малыша в нашей с Егором спальне. Доверить младенца маме мы пока не решимся, а радионяню муж забыл купить. Да и бегать на второй этаж среди ночи нет смысла.

Напряжение меня не покидает. Баринов видит, что со мной что-то не так, но я молчу. Хлопоты вокруг малыша отвлекают.

Муж всё же выгадывает момент и утаскивает меня в кабинет. Там усаживает на подоконник, обнимает за талию и, глядя в глаза, требует признаний:

— Лера, говори, что случилось. Я вижу, тебя что-то беспокоит.

Чувствую себя неуравновешенной истеричкой, но решаюсь получить ответы на свои вопросы.

— Сегодня в кабинете ты смотрел на фотографию Наташи и Леры. Скажи, ты всё ещё любишь бывшую жену? Жалеешь, что она вас бросила?

Баринов обескуражен. Думаю, он много чего предполагал, но точно не это.

— Лерка, ну ты даёшь! Откуда такие мысли? Конечно, я жалею, что Наташка бросила дочь. Посмотри, что из неё выросло? Форменная кукушка.

Смотрел сегодня и удивлялся, как она на мать стала похожа. Раньше не замечал, а теперь вижу. Дурная наследственность проявилась, — с сожалением замечает Егор.

Мне чуточку становится легче, но я хочу вывернуть мужа наизнанку:

— А сейчас? Ты бы сошёлся с Наташей, если бы она развелась и приехала в Россию?

— Андреевна, да ты с дуба рухнула, не иначе! Какая, к хренам, Наташа?