Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? 18+ - Игорь Некрасов
На полке, где обычно аккуратной стопкой лежали чистые простыни и полотенца, красовалась жалкая, одинокая складка. Одно. Всего одно полотенце на мой «плотный график». Отлично, значит, скоро придется вытирать пот со лба Алисе или масло с поясницы Ирине своим языком. Нет, это плохая идея. Хотя… нет, плохая… — в голове, затуманенной образами Татьяны, наконец-то прорезалась суровая бытовая реальность. — Работа. Расходники. Где-то же должен быть склад? Или… прачечная? Дядя Витя, конечно, ничего такого мне не говорил, он, видимо, предполагал, что я сам как-нибудь разберусь.
Мысль о необходимости что-то делать, совершить простое, понятное действие. Это было как глоток свежего воздуха. Рутина как спасение от безумия.
Я вышел в коридор и направился к комнате персонала. Света все еще сидела там, допивая свой кофе, уставившись в экран телефона.
— Свет, извини, — начал я, привлекая ее внимание. — У меня полотенца на исходе. Не подскажешь, где их взять? Может, склад какой-то есть или…
— А точно, тебя же ничему не научили толком… и ничего не показали, — она слабо улыбнулась. — Склад со всем необходимым прямо тут, за углом, дверь без таблички. Ключ в верхнем ящике моего стола, возьми. Там бери масла, салфетки, что нужно. А грязные полотенца неси в прачечную. Она в конце этого коридора, налево. Стиральная машинка там стоит, сушилка. Разберешься? Или помочь?
— Спасибо, Свет, — кивнул я, чувствуя странное облегчение от этих простых инструкций, — я разберусь, а ты отдыхай.
— Не за что, — она улыбнулась теплее, и в уголках ее глаз собрались лучики морщинок. — Если что, я тут.
Ее простые слова почему-то согрели что-то внутри, заставив на мгновение забыть о липком чувстве после кабинета Татьяны. Я кивнул в ответ и вышел в коридор, оставив ее допивать кофе в тишине комнаты персонала.
Ключ у Светы. Логично. В этом царстве хаоса должен быть хоть один островок нормальности, и это она. — я подошел к ее столу. Верхний ящик застрял, и мне пришлось слегка его подергать. — Ну да, конечно, даже ящик здесь с характером.
Когда я потянул ящик, взгляд мой упал не только на одинокий ключ, лежащий среди скрепок и ручек, но и на изящную тетрадь в темно-бордовом переплете, без опознавательных знаков.
Любопытство — мой главный грех и проклятие — заставило приоткрыть ее. И я обомлел. Это был рукописный текст — страницу за страницей заполнял аккуратный почерк, а закладка из черного шелка деликатно отделяла исписанные страницы от… от чистых.
Мой взгляд скользнул по строчкам, и мозг с трудом начал переваривать прочитанное. Это был не какой-то учебник… это был откровенный эротический роман. Ее роман. И остановилась она как раз на сцене, где главный герой — массажист, черт возьми… — после долгого, чувственного массажа… кхм… входил в свою клиентку не через парадную дверь, а через, так сказать, черный ход.
Сцена была написана с таким сладострастным упоением, с такими детальными описаниями, что у меня перехватило дыхание. Последний написанный абзац заканчивался на полуслове, будто Света сама не успела дописать его, увлекшись собственными фантазиями.
Ага, — пронеслось в голове, — значит, так выглядит в её представлении «окончание сеанса массажа»? Или это Света не просто намекает, а буквально описывает, что мои сеансы недостаточно… комплексные? Может, мне в прайс добавить пункт «Окончание пролонгированное, с доступом к скрытым ресурсам»?
Слова на странице, ее слова, сливались в яркие, порочные образы. Я представил, как это описание воплощается в жизнь. Здесь, в этих стенах. Со Светой. Жаркая волна тут же прокатилась по телу, смешав стыд с возбуждением, и я захлопнул тетрадь так громко, что звук прозвучал как выстрел в тишине холла.
Сердце колотилось где-то в горле. Я быстро схватил ключ и сунул его в карман, чувствуя, как пальцы слегка дрожат.
Нет, Орлов, нет, — твердил я себе, отходя от стола и выходя в коридор. — Ты здесь для того, чтобы разминать мышцы, а не… не вскрывать глубинные фантазии одиноких девушек. И уж точно не воплощать сцены из их рукописных порнороманов… — но червячок сомнения уже точил изнутри, а другой червячок уже начал толстеть. — А что, если это не просто случайная рукопись? Что, если это тихий, завуалированный запрос? — мысль об этом заставила кровь бежать быстрее, а в паху возникло знакомое, предательское напряжение.
Эта находка внезапно поставила под сомнение всё мое понимание работы.
Может, дядя Витя был не совсем прав, говоря «девчонок не трогать»? Может, их как раз нужно трогать? Но совсем не так, как я себе представлял… и не там, где я себе представлял…
С этими мыслями я добрался до склада и открыл его. Небольшая комнатушка, заставленная стеллажами, пахла как аптека, только с примесью пота и чьих-то амбиций. Я быстро оценил запасы: масла — хоть залейся, одноразовые простыни, перчатки. Я взял пачку свежих полотенец. Теперь дело было за малым — сдать грязные.
Вернувшись в кабинет, я на мгновение застыл с полотенцами в руках. Чистые, пахнущие свежестью… они были как метафора того, с чего я начинал сегодня утром. Теперь же предстояло вынести наружу груз реального, грязного и постыдного. Я сглотнул, взял корзину с использованными полотенцами. Они отяжелели не только от влаги, но и от памяти о прикосновениях, о срывах, о тех границах, что были перейдены. Таща ее за собой, я чувствовал, будто волоку шлейф этого сумасшедшего дня.
Черт… а ведь Света наверняка прокручивала в голове написанное ею же, когда говорила со мной о массаже, ведь так? Как иначе? Она же не могла не думать… Млять…
Мысль о том, что такая девушка фантазирует на тему того, что я после массажа отпыжу ее в зад, заставила меня остановиться и тяжело вздохнуть. Затем я пошел дальше, вглубь, в ту часть коридора, где еще не бывал, при этом стараясь выбросить из головы образ Светы, стоящей раком с голой задницей.
Стоило подойти к двери с табличкой «Прачечная», как я услышал ровный, монотонный гул работающей стиральной машины.
Хорошо, значит, кто-то уже там, — мелькнула мысль, но почему-то на душе стало тревожно. — Может, помогут мне разобраться.
Я замедлил шаг, подходя, потянулся к ручке, надавил, тихонько открыл дверь и застыл на пороге, не веря своим глазам. На стиральной машине, придвинутой к стене, сидела Алиса.
Она сидела на самой машинке, на ее белой крышке. Спина ее была прямой, а голова слегка запрокинута. Глаза были закрыты. Ее лицо, обычно такое холодное и бесстрастное, сейчас
