Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? 18+ - Игорь Некрасов

Глава 13

Точка кипения

Я закидывал в барабан последнюю партию полотенец, и с каждым броском мне казалось, что я загружаю туда же обрывки сегодняшнего дня: сладкие стоны Ирины, ледяные и не только взгляды Алисы… и, конечно же, влажный хлюпающий звук, с которым Татьяна проглотила мою сперму.

Я стоял и смотрел на вращающийся барабан, гул стиральной машинки отдавался в висках назойливым эхом и вторил бешеному ритму моего сердца, навязчиво напоминая о сцене, свидетелем которой я стал здесь полчаса назад.

Ледяная королева на стиралке… боже, да это же готовый анекдот, только рассказывать его некому. — мысленно я уже проигрывал будущие сеансы с ней. — Интересно, а она придет после такого? Она вообще поняла, что я понял? И если да, то как она теперь сможет смотреть на меня… в мои глаза, зная, что я ее видел… такой… необычной?

Блин, обладать такой тайной… знать, что под этой ледяной коркой бушует вулкан… желающей извержения… извержения из ее киски. Хех… млять, да я сейчас снова стояком обзаведусь прямо здесь, в прачечной. Орлов, ты просто законченный маньяк-извращенец!

Я продолжал смотреть на вращающийся барабан. Мысли путались, создавая невыносимый хаос. С одной стороны — страх, что Алиса теперь вообще откажется от массажей. С другой — пошлая, навязчивая надежда, что эта тайна, наоборот, станет для нее тем крючком, который притянет ее ближе, заставит сбросить маску уже на моем столе.

Да уж… прям представляю, как ее строгое, холодное лицо искажается от наслаждения, как она пытается сдержать довольные стоны, но у нее не получается…

Член моментально налился тяжестью, предательски напоминая о себе. И тут же я вздрогнул, отброшенный от грешных фантазий обратно в реальность. В дверях, прислонившись к косяку, появилась Света. Она смотрела на меня с легкой, уставшей, но все такой же приветливой улыбкой.

— Ну что, справляешься? Не сломал еще нашу единственную надежду на чистоту?

— Пока да, — буркнул я, с силой захлопывая люк, будто пытаясь запереть там все свои пошлые мысли. — Всё по инструкции.

— И правильно, — кивнула она и, словно ища опоры, непринужденно облокотилась бедром о корпус работающей машинки. — Я вот решила заглянуть, проверить, не свалился ли ты с ног после всего этого цирка. День-то сегодня не сахарный.

И тут только стоило ей прислониться к стиралке, как началось самое интересное. Мощная вибрация от техники мгновенно передалась на ее тело. А поскольку она стояла вполоборота, я, как завороженный, наблюдал, как от этих колебаний под тонкой тканью ее блузки ритмично и соблазнительно подрагивает грудь. Каждый вибрационный цикл машины отзывался мелкой, но отчетливой дрожью в ее пышных округлостях, подчеркивая каждое движение.

Мля… она это специально что-ли⁈ — мозг заскрипел от перегрузки, пытаясь совместить ее простую бытовую заботу с этим откровенным, хоть и невольно открытым мне зрелищем. — Сначала рукопись с массажистом-анальным первооткрывателем, а теперь вот этот вибрационный стриптиз… Это уже не намек, это полноценный психологический террор под прикрытием милой улыбки! Или мне уже всюду мерещится похабщина? Да… скорее всего, второе…

Мой взгляд, предательский и неуправляемый, раз за разом соскальзывал на ее грудь, завороженно следя за этой мелкой дрожью. Возбуждение, которое я с таким трудом заглушал после кабинета Татьяны и образа Алисы, начало подниматься снова, тупое и навязчивое.

— Слушай, Лёш, — сказала она, и ее голос прозвучал мягко и с легкой, почти шутливой ноткой. — Мы же договорились о массаже… но, глядя на тебя, я серьезно начинаю волноваться за твое здоровье. Ты выглядишь таким измотанным, что, кажется, если ты ко мне прикоснешься, то просто рухнешь без сил. Может, махнем на все рукой? Может, лучше это я тебе сделаю массаж, чтобы ты не развалился?

Она произнесла это с такой искренней, почти дружеской заботой, что на фоне всей сегодняшней эротической мишуры и моих собственных пошлых мыслей это прозвучало просто обескураживающе.

Мой мозг на секунду завис, пытаясь обработать этот парадокс.

Не понял… она предлагает мне массаж? — удивился я. — Массаж массажисту? Прямо сейчас? Это какая-то новая, изощренная тактика? Или она, единственная во всей этой безумной конторе, и правда просто хочет помочь? Или… это прелюдия к чему-то, что будет описано на следующей странице ее тетради?

— Я… нет, спасибо, Свет, — я сглотнул ком в горле, чувствуя себя полным идиотом и подлецом за свои мысли. — Я… я справлюсь. Всё нормально. Просто нужно… еще полчаса отдохнуть. Чтобы прийти в себя.

— Как скажешь, — она мягко оттолкнулась от машинки, и дрожь её сисечек прекратилась, будто выключили этот источник соблазна. На ее лице застыла все та же загадочная, чуть знающая улыбка. — Я тогда пойду, и если что, я имею в виду — если передумаешь и захочешь просто поболтать за жизнь… ты знаешь, где меня найти.

И она вышла, оставив меня наедине с гулом машинки и оглушительной кашей в голове. Я закрыл глаза, пытаясь стереть навязчивый образ дрожащей груди, но он только стал ярче, смешавшись с взглядом Алисы и властной улыбкой Татьяны.

Я был в ловушке, а единственным глотком воздуха оказалась простая человеческая забота, в которую я уже боялся верить.

Справившись со стиркой и развесив полотенца в сушилке, я побрел в свой кабинет, мне остро требовалось не просто чистое пространство, а ощущение контроля, пусть и над этими жалкими четырьмя стенами.

Щелкнул замком, снял потную, пропахшую Татьяной и потом рубашку и включил воду в умывальнике. Ледяные струи, омывая лицо и шею, на секунду вернули чувство реальности, смывая липкую пленку похоти и страха.

Вот он, твой ковчег, Орлов. Спасайся тут, пока мир снаружи тонет в разврате.

Я повесил рубашку на спинку стула проветриваться. Оставшись в одних штанах, я почувствовал прохладу воздуха на коже. Голый торс делал меня уязвимым, но в этом был свой катарсис — будто я сдирал с себя не просто ткань, а весь сегодняшний день.

Затем я принялся за уборку. Механические, почти медитативные движения — протереть стол до блеска, разложить флаконы с маслами строго по линеечке, подмести пол — действовали лучше валерьянки. Идеальный порядок в кабинете как последний оплот здравомыслия. Попытка навести хоть какой-то порядок в собственной раздолбанной башке.

Тщетно, конечно, но попытка.

Когда последняя пылинка была сметена, а бутылочки с маслами выстроились в безупречный шеренгу, я снова облачился в свою пропахшую потом рубашку.