Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? 18+ - Игорь Некрасов
Млять… ну что за фигня… что за облом… Света… сука… — первое, что пронеслось в голове, пока я сидел на корточках, прижав колени к груди, стараясь дышать как можно тише, а затем появилась новая мысль: — А что… чтобы она ответила, если бы нас не прервали? — мой член, не получивший разрядки, тут же дёрнулся от мысли, что она могла бы сказать «да, разрешаю». — О чёрт… а что же будет теперь? Не был ли упущен хороший шанс? — задумался я, и пыль под столом неожиданно защекотала ноздри, я побоялся чихнуть и тут же прикрыл рот рукой.
В это время Татьяна, прежде чем подойти к двери, на несколько секунд замерла у своего стола. Ее пальцы с отточенными движениями поправили прядь волос, скользнули по шее, проверяя, на месте ли кулон. Она провела ладонями по бедрам, сглаживая невидимые складки на строгой юбке.
Затем ее взгляд упал на меня, застывшего под столом.
Она не просто смотрела — она поймала мой взгляд и приподняла бровь, ее выражение лица было красноречивым вопросом: «Ну как? Я нормально выгляжу? Ничего не выдает, что у меня во рту был твой член? А твой язык у меня между ног?» Я молча, будучи опьянённый всей этой ситуацией, просто кивнул.
Да, выглядела она безупречно — холодная, собранная, начальница. Ни тени страсти или смятения.
Увидев мой кивок, она усмехнулась — коротким, беззвучным выдохом, и в этой ухмылке было все: и насмешка над моим нынешним положением, и удовольствие от собственного актерства.
Следом она скрылась с моих глаз, и я лишь слышал, как Татьяна делает несколько быстрых, но абсолютно уверенных шагов к двери, а ее каблуки мерно отдаются в такт моему бешеному сердцебиению.
Дверь открывается с легким скрипом, и я слышу:
— Что случилось, Светлана? — голос Татьяны был абсолютно спокоен, ровен, в нем не было и тени той страсти, того хаоса, что царил здесь секунду назад. В нем не было ничего, кроме холодной, деловой собранности.
— Извините, Татьяна Викторовна, но к вам без предупреждения… — Света понизила голос, но я, затаив дыхание, все равно разбирал слова. — … приехали родители одной из девушек. Настроены очень… решительно. Хотят срочно обсудить подготовку к новому сезону. Ждут в приемной.
Родители… чьи? Чьи именно? — мысль застряла в мозгу, как заноза. — Может… это мать Алисы? Та самая, что и выковала в ней этот стальной характер? — сердце у меня ушло в пятки, а в желудке похолодело. — Интересно взглянуть на ту, что вырастила такую дочь… увидеть источник этого льда… Но… вряд ли я смогу вылезти отсюда прямо сейчас.
— Ясно, — в голосе Татьяны послышалась знакомая мне легкая, почти издевательская улыбка. — Проводите их в переговорную, Светлана. Я буду через минуту.
Минуту? — удивился я. — Значит, всё… мы тут закончили?
— Хорошо, Татьяна Викторовна, — ответила Света, и затем я услышал, как её быстрые шаги затихают в коридоре.
Следом дверь закрывается с мягким, но окончательным щелчком, и каблуки Татьяны не спеша возвращаются к столу. Она не садится на стул, а стоит над моим укрытием, над моей дурацкой норой. Я вижу только ее ноги в дорогих туфлях и чувствую ее тяжелый, властный взгляд, будто просвечивающий меня насквозь, где-то сверху.
— Слышал? — ее голос стал тише, но в этой тишине зазвучали новые, опасные обертоны. Она нагнулась и с улыбкой медленно провела ладонью по моей щеке, ее прикосновение заставило меня вздрогнуть. — Вылезай уже.
Черт, что со мной происходит? Почему… почему это всё меня так возбуждает…
Я послушно выполз из-под стола, чувствуя, как одежда прилипла к телу от пота. Пыль с пола покрывала мои брюки, и я безуспешно попытался отряхнуть ее дрожащими пальцами. Татьяна наблюдала за моими жалкими попытками с едва заметной усмешкой, затем решительным движением взяла меня за подбородок, развернула и твердо усадила в кресло.
— Я сейчас уйду, — ее пальцы все еще сжимали мой подбородок, вынуждая смотреть ей в глаза, кожа ее ладони была прохладной, почти холодной, и от этого контраста с моим горящим лицом я снова вздрогнул. — Но прежде чем оставить тебя тут… сидеть как мышку… — не закончив, она медленно и вальяжно опустилась передо мной на колени, и ее пальцы, холодные и умелые, обхватили мой член. — … нужно кое-что доделать, — прошептала она, и ее губы тут же жадно сомкнулись на моем члене.
Ох… снова? — удивился я, и она тут же принялась мне отсасывать. — Ох… боже…
Это не было лаской. Ее рот работал с безжалостной эффективностью, создавая вакуум, который лишал меня воли. Я тут же вцепился пальцами в подлокотники кресла, пытаясь удержаться в реальности, но мир сузился до ее властного взгляда, не отрывавшегося от моего лица.
Она так смотрит на меня, и боже, ее губы… эти ее губы такие мягкие, но движения… такие жесткие, требовательные. Я не должен… не должен поддаваться…
Хочу растянуть удовольствие, хочу подольше… Черт, нет, я сейчас точно кончу, а еще и минута не прошла… Сука… млять, а она была уверена в себе, когда говорила Свете, что будет… ооо, черт.
Когда я был на грани, она медленно вынула мой член изо рта, приоткрыла губы и чуть высунула кончик языка, розовый и влажный. Ее пальцы уверенно сжали меня у основания, а затем начали быстро и ритмично двигаться — точные, выверенные движения, не оставляющие места нерешительности. Каждая прожилка, каждый мускул на ее руке был напряжен в этом целенаправленном действии.
Я не мог оторвать глаз от ее полуоткрытого рта, от влажного блеска ее губ совсем рядом от члена, к которому они только что прикасались, и от ожидающего того, как я кончу, похотливого язычка.
— Кончай, — скомандовала она тихо, но так, что это прозвучало оглушительно в тишине кабинета. И ее рука начала двигаться еще требовательнее, еще усерднее, ускоряясь в такт моему дыханию. — Кончай мне в рот.
Ее слова, эти грубые, лишенные всякой нежности слова, возбудили меня до предела. Первая горячая струя тут же выстрелила ей прямо на язык. И она приняла ее, не моргнув глазом, не изменившись в лице, лишь слегка приоткрыв рот шире, чтобы принять все следующие импульсы.
И импульсы были, ох, черт, как же я мощно кончал.
Сперма продолжала выстреливать, и я видел, как она покрывает ее язык, и то, как Татьяна задерживает ее во рту на мгновение, давая мне прочувствовать всю вульгарность момента. Затем, когда основной поток уже вырвался из меня, она снова взяла член в рот, выжимая всё
