Фигляр - Анастасиос Джудас
Со-мин делает шаг вперёд, её глаза вспыхивают раздражением. Она достаёт телефон, явно намереваясь связаться с Чон-хо, чтобы уточнить, как ей поступить.
Чон Со-мин (строго):
— Я сейчас позвоню Чон-хо-ним и узнаю, что мне с тобой делать.
Ин-хо резко перебивает её, его голос становится жёстче, он делает шаг назад, демонстрируя дистанцию.
Канг Ин-хо (категорично):
— Чон-хо-ним и вся семья Пак мне пока никто. Никакой ответственности они за меня не несут. Это, во-первых, а во-вторых я сам решаю, что и когда мне делать.
Со-мин повышает голос, её тон становится резким и требовательным, она пытается надавить своим авторитетом.
Чон Со-мин (громче, с нажимом):
— Ин-хо, ты сейчас поедешь со мной! Я не собираюсь выслушивать твои отговорки и тем более терпеть твоё упрямство после всего, что было этой ночью!
После такого резкого поворота Ин-хо меняет своё отношение к ситуации. Его взгляд становится холодным, почти отстранённым. Он отводит глаза, явно теряя желание продолжать беседу. Хе-вон, до того молчавшая, вдруг поддакивает тёте, её голос звучит с ноткой поддержки.
Ким Хе-вон (взволнованно с надеждой):
— Да, Ин-хо, поехали с нами! Ты не понимаешь, как мы волновались! Я расскажу, про успех наших фоток!
Канг Ин-хо переводит взгляд на неё, его глаза становятся холоднее. Он смотрит сначала на Ким Хе-вон, затем снова на Чон Со-мин, уже не скрывая раздражения.
Канг Ин-хо (категорично):
— Вы, кажется, что-то не поняли. Я повторю ещё раз: Пак Чон-хо мне никто. Вся его семья мне никто. Они не несут за меня ответственности. Я сам решаю, что делать.
Чон Со-мин (повышает голос):
— Ты ведёшь себя как ребёнок! Думаешь, быть самостоятельным — значит делать всё наперекор?
Канг Ин-хо (голос становится холодным, почти отстранённым):
— А ты ведёшь себя так, будто имеешь на это право. Но ты не имеешь.
Ким Хе-вон, видя, как накаляется ситуация, снова пытается вмешаться.
Ким Хе-вон (умоляюще, но всё ещё поддерживая тётю):
— Ин-хо-оппа… Ну, хотя бы сегодня…
(она замолкает, глядя в сторону, её голос становится тише):
— Просто поехали с нами, пожалуйста.
Канг Ин-хо резко выдыхает. В его взгляде появляется стена. Разговор для него закончен.
Канг Ин-хо (спокойно, но жёстко):
— Всё. Я всё сказал. Мне неинтересно это обсуждать в третий раз.
Ин-хо переводит взгляд на Хе-вон, его лицо становится ещё более жёстким, взгляд сначала мягкий, затем в глазах появляется холодок. Он делает шаг назад.
Канг Ин-хо (шутливо, но прохладно):
— Похоже, ты провалила свою роль, мне больше не о чем говорить. Я пошёл.
Он делает лёгкий шаг влево, наклоняя корпус вперёд, голова слегка поворачивается вправо, левая рука взмахивает сзади, будто завершая воображаемый вальс, а взгляд остаётся уверенным. Затем он разворачивается, надевает шлем Shoei и направляется к мотоциклу.
Со-мин и Хе-вон смотрят ему вслед, их лица выражают смесь раздражения непонимания и растерянности. Со-мин сжимает телефон, но не решается звонить Чон-хо прямо сейчас, понимая, что ситуация вышла из-под контроля. Хе-вон делает шаг вперёд, словно хочет его остановить, но замирает, видя, как Ин-хо садится на мотоцикл и заводит двигатель. Ночь снова обволакивает их тревогой, резонирующей с низким рычанием Yamaha YZF-R125, на котором уезжает в темноту Ин-хо.
Со-мин смотрит ему вслед, пальцы сжимаются на телефоне.
Чон Со-мин (голос тихий, почти срывается):
— Бестолочь упрямая…
Хе-вон смотрит вслед мотоциклу, её губы дрожат.
Ким Хе-вон (с надрывом):
— Тётя… А если он снова исчезнет? Мы же не знаем, куда он поехал! Что, если с ним опять что-то случится?
Чон Со-мин (устало, с раздражением):
— Не говори глупости, с ним ничего не случилось. Это мы с тобой две дуры.
Ким Хе-вон (с дрожью в голосе):
— Тётя, я не хочу его снова терять! Он… он правда так думает? Что я провалила?
Со-мин резко переводит взгляд на племянницу, её брови хмурятся, но в глазах мелькает тень сожаления. Она делает глубокий вдох, пытаясь скрыть собственную растерянность.
Чон Со-мин (устало, с лёгкой горечью):
— Не бери в голову, Хе-вон. Он просто… упрямый дурак. Пусть делает что хочет.
Она разжимает руку с телефоном и смотрит на экран, где всё ещё горит неотправленное сообщение для Пак Чон-хо.
Чон Со-мин (устало, с лёгкой горечью):
— Он не исчезнет. Он слишком упрям, чтобы просто пропасть… Но я больше не собираюсь за ним бегать. Пусть делает что хочет.
Она делает паузу, её пальцы замирают над экраном, и наконец, она решает всё-таки позвонить Чон-хо. Телефон прикладывается к уху, гудки звучат в тишине, пока Хе-вон смотрит на неё с надеждой.
Пак Чон-хо (голос через телефон, хриплый, с ноткой растерянности):
— Со-мин? Что там у вас?
Чон Со-мин (сдержанно):
— Чон-хо-ним, Ин-хо, он был здесь, но… уехал. Я пыталась его остановить, но он… он не слушает никого. Сказал, что вы ему никто и ответственности за него не несёте. Простите господин.
На том конце линии наступает короткая пауза. Чон-хо тяжело вздыхает, и его голос становится ниже, он чем-то расстроен.
Пак Чон-хо (рассеяно):
— Никто, значит? Ну, посмотрим. Где он сейчас?
Чон Со-мин (с лёгким раздражением):
— Не знаю. Уехал на своём мотоцикле. Сказал, что у него дела.
Хе-вон делает шаг ближе, она прислушивается, наклоняясь к телефону.
Пак Чон-хо (рассеяно удивлённо):
— Уехал на мотоцикле? Значит, есть куда.
Чон Со-мин (взволнованно):
— Господин Пак, а если он действительно вляпается в неприятности?
Чон-хо снова замолкает, и в трубке слышно, как он что-то бормочет себе под нос — возможно, ругательство. Наконец он отвечает, его тон становится твёрже.
Пак Чон-хо:
— Со-мин, возвращайся домой. А с Ин-хо я разберусь.
Со-мин кивает, хотя Чон-хо этого не видит, и завершает звонок. Она убирает телефон в карман, её плечи опускаются, словно с них сняли часть груза. Хе-вон смотрит на неё, всё ещё кусая губу от беспокойства.
Чон Со-мин (тихо, больше для себя):
— Пусть попробует теперь объяснить всё Чон-хо-ниму…
ПУСАН. ТЕРРАСА АДМИНИСТРАТИВНОГО ЗДАНИЯ DAEWON FISHERIES. НОЧЬ.
Тишина на террасе административного здания Daewon Fisheries густая, почти осязаемая, нарушаемая лишь слабым шорохом морского ветра и низким гулом порта вдали. Огни залива дрожат на чёрной глади воды, отражая звёзды и редкие вспышки маяка, словно осколки света, упавшие в бездну. На низком кофейном столике между Пак Чон-хо и Дон Ку-соном выстроились бутылки соджу — одни пустые, другие ещё наполовину полные, — рядом лежат опрокинутые рюмки, а в воздухе витает резкий запах спирта, смешанный с солёным
