Тайны Невербуха. Книга 1 - Максим Век
Сверившись с телефонной книгой, набрал номер Императорского театра, справился о сегодняшней программе и заказал на вечернее представление два билета.
Да, я не ошибся с наименованием театра. Империи, стало быть, и императоров нет полтысячи лет или даже больше, а Императорский театр остался. Ещё с тех легендарных времён – театру, говорят, больше семисот лет. Кажется, это единственное заведение, находящееся на довольствии Княже-герцогской казны, которое сохранило такой анахроничный титул – наверное, в знак уважения к почтенному возрасту.
После звонка я оделся, захватил зонтик и вышел на улицу. Зонт мне, кстати, купил Зюв со своего жалованья, взамен сломанного. И, конечно, он (зонт, а не Зюв) мне не понадобился – как только я ступил на блестящие камушки бульвара, дождь прекратился. Да и ветер был теперь не таким злобным, каким показался с утра. В громадах тяжёлых туч появились многообещающие прорехи, в которые робко полезли солнечные лучи.
В небе с криками мотались птицы ыхью, их ещё называют летающими кустами. Осенью они осыпают старые, буро-жёлтые перья, словно деревья листву. А весной одеваются в пышные зелёные одежды из новых перьев, в которых щеголяют до следующей осени. Что они делают зимой никто не знает. А ещё их самцы выращивают на голове венчики с маленькими утолщениями на концах, похожими на ягоды. Самки ыхью с удовольствием эти «ягодки» склёвывают. И чей деликатес окажется самым вкусным, с тем самка составляет пару. Что, интересно, чувствуют бедные самцы, когда клювы их переборчивых подруг отдирают от их голов выращенные за лето украшения? Надеюсь, им не очень больно. Но, должно быть, это обидно, когда ты вырастил ягодки, а какая-нибудь прожорливая и не очень развитая в гастрономическом плане медам-ыхью походя лопает твоё угощение и, даже, не взглянув на тебя, улетает.
Размышляя об удивительных повадках ыхью, обходя многочисленные лужи и перепрыгивая через ручьи, я достиг другого берега, простите, другой стороны бульвара. Толкнул стеклянную дверь с надписью «Дргой дрг» и оказался в прекрасном царстве ароматнейшего кофе и свежайшей выпечки.
С минуту я разбирался с плащом, шляпой и зонтиком, а потом вперил долгий испытующий взор в шкафчики и полки за стойкой. Что-то было не так. Слишком тихо. Ладно, в будний день нет ни одного посетителя. Как по мне, так даже лучше. Хотя хозяйка имеет на этот счёт диаметрально противоположное мнение. А вот почему эта самая хозяйка не желает со мной здороваться? Где она вообще?
Я подошёл к стойке. Ах, вот оно что. На табурете, прислонившись к шкафу с посудой, мирно посапывала зеленоволосая девица. В спящей красавице я опознал мимзель, которая с лета подрядилась помогать Мелиссе. Волосы такого ядовито-зелёного цвета могли быть только у неё. Может, это, конечно, последний писк моды у современной молодёжи, но я пока никого другого с такими волосами не встречал. Возможно, мимзель – первая, кто этот писк услыхал.
Я замер в нерешительности. С одной стороны, не в моих правилах будить уставших девушек, а с другой – я хочу кофе! И ещё узнать, куда запропастилась владычица сего кофейно-булочного, а теперь ещё и сонного царства.
Я деликатно кашлянул. Девушка вздохнула, не открывая глаз поменяла позу и продолжила посапывать носом как ни в чём не бывало. Ну в конце-то концов, Мелисса платит ей не за крепкий сон за прилавком, а за работу! Я уже совсем собрался отбросить политесы и потребовать, чтобы девица обратила внимание на мою скромную персону.
И раскрыл рот, чтобы погромче и потребовательней заявить о себе. Но вслед за моим ртом раскрылась дверь, впустив внутрь городской шум и Мелиссу. Причём Мелисса осталась внутри, а городской шум был отправлен восвояси – в город, где ему самое место.
И уже Мелисса, увидев меня, громко и радостно воскликнула:
– Привет! Что-то давненько не было вашего монцарства в этой забегаловке!
Девица вздрогнула и открыла глаза. Но, видно, ещё не совсем поняла, где она и что происходит. Зевнула и потянулась. И испуганно охнула, осознав, что застукана хозяйкой и постоянным клиентом (ничего не давненько – меня не было всего-то пару особо дождливых дней).
– Так! – Мелисса развернулась к стойке и мгновенно оценила ситуацию, – Ёлла! Марш домой досматривать сон. Нечего тут мне клиентов отпугивать своим храпом. Приходи завтра к обеду.
Ёлла довольно выразительно шмыгнула носом. В этом шмыганье было и облегчение, что не стали отчитывать, и нотки вины, мол, понимаю, не права, больше так не буду, может быть. И даже оттенок лёгкого возмущения по поводу упомянутого храпа.
При этом, как я понял, она была полна решимости немедленно выполнить приказ хозяйки, то есть отправиться домой и спать. Накинув плащ и выудив из корзинки зонтик, она уже потянулась к дверной ручке.
– Постойте, постойте! – вмешался в происходящее я. – Медамы… мимзели…девочки! Я хочу внести кое-какие коррективы в ваши планы.
И внёс. В итоге Ёлла, кивнув и слегка разочарованно шмыгнув на прощание носом, выскользнула из кофейни. А мы с Мелиссой остались. За кофе с булочками, чаем с блинчиками (янтарный мёд и золотистое масло прилагаются), снова кофе, теперь уже с печеньем, а главное милой болтовнёй время шло быстро. И редкие посетители нам, мне во всяком случае, не мешали. Когда на улице стало темнеть, я отправился домой переодеться к театру.
«Императорские» порадовали нас длиннющей исторической драмой в трёх частях и с двумя антрактами. Драма как раз повествовала о смутных временах, когда на обломках старой Империи родилось наше весёленькое Княже-герцогство. Зычно агукнуло и принялось активно питаться и расти, пока не увязло в густо обступивших со всех сторон лесах, болотах и интригах – чужих и собственных. Наш первый суверенный правитель Князь-герцог Альцмус IV быстренько окружил освоенные земли пограничными столбами с приставленными к ним пограничными же войсками. И зажили мы на радость себе, на зависть медведям, э… соседям.
Так вот, в спектакле Альцимус IV разъезжал по сцене на настоящем белом коне, размахивал над головами врагов и друзей жуткого вида мечом, говорил патетические речи; на заднем плане реяли стяги и палили пушки, а придворные некроманты оживляли кого ни попадя. В общем, масштабная постановка.
