Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

- Но Джиён уже махнул рукой и вышел. Сынхён некоторое время посидел, раздумывая о том и этом. Дела как-то пролетали мимо мозга, не привлекая к себе внимания. Дракон всегда такой, посидит несколько минут, а после него потом в голове хаос, переоценка ценностей, философия, разливающаяся по бессознательному. Но перед девушкой всё-таки было неудобно. После исповеди Джиёна насчёт Чунсу, какой сволочью того теперь считали, и что ему даже строили подставы, Сынхён не стал говорить, что Элин заходит уже третий раз, первые два воспользовавшись его приглашение выпить кофе. Они даже не обменивались телефонами, но общение у них налаживалось, и Сынхёну это нравилось, а если что-то и не нравилось, то медленность продвижения их общения. Он не умел обстряпывать соблазнение девиц, а Элин явно была не из тех, что ищут неуловимые знаки и кокетничают сами. В ней чувствовалась симпатия к нему, но какого характера? Вряд ли эротического, девушка ни разу не посмотрела ему ниже подбородка, ни разу не перешла на личные темы. Может, у неё вообще есть жених? Нет, был бы тогда странен сегодняшний знак внимания. Сынхён вышел покурить, невольно возводя глаза выше, к потолку, служившему с другой стороны полом для Элин. Обидел ли её Джиён? Она была такой воспитанной, что могла быть задета, но при этом не подала бы и вида. Скромная и сдержанная, как с такими вообще переходят хотя бы на «ты»? Отбросив окурок, Сынхён набрался смелости для извинений за Джиёна, и быстро взмыл по ступенькам. Что уж греха таить, он тоже разок заглянул в офис отца Элин, из любопытства, осваиваясь и знакомясь с соседями, так сказать. Так что он уже знал, куда именно идти. Элин сидела в приёмной и разговаривала по телефону. На французском. Сынхён замер, заслушавшись этой журчащей и гортанной речью, казавшейся неимоверно прекрасной и мелодичной для его ушей. Эти мурлыкающие и грассирующие слова вырывались легко и бесперебойно из маленького и розового рта, на котором и сомкнулся обзор Сынхёна. Не прерывая переговоров Элин, он следил за верхней и нижней губой, соединяющимися и расходящимися с поспешностью и юношеской непоседливостью. Французский язык вынуждал говорить с определённой артикуляцией, немного похожей на корейскую, но всё-таки таинственной и причудливой. Смотря на эти ненакрашенные губы, мягкие и влажные, потому что Элин провела по ним языком, Сынхён поймал себя на мысли о том, что хочет поцеловать их, словно французские слова оставляют на них какой-то особенный налёт, со вкусом парижского хлеба, прованских вин, савойского сладковатого сыра. Девушка, наконец, заметила его и, подняв указательный палец, как бы прося «одну минуточку», улыбнулась и указала глазами на стул рядом. Сынхён вошёл и присел. Международный разговор длился ещё какое-то время, за которое Сынхён успел незаметно изучить безыскусную одежду Элин, не стремившейся не то что к моде, но хотя бы элегантности, утончённости или стилю. Всё на ней было простым и добротным, не самым дешевым, но и не дорогим, подбиралось по принципам, вроде: не броско, удобно, официально и прилично. Трубка с щелчком легла на рычажок. - Что-то случилось? – сквозь попытку продолжать улыбаться, Элин заметно волновалась. Она посмотрела на руки Сынхёна, ища что-то. – Вам не понравились пирожные? - О! – и не подумал, что так можно воспринять его появление молодой человек и, расцепив скрещенные руки, развёл их, демонстрируя, что не коробку швырнуть обратно явился. – Простите, я не успел их ещё попробовать, я пришёл извиниться за своего товарища… - Всё в порядке, - увлекаясь перебиранием бумажек перед собой, сказала Элин. Но, помолчав немного, добавила: - Он мне не понравился. Вы хорошо знаете этого человека? - Более чем. - У него столько татуировок… мне кажется, что он не чист на руку. - Нельзя судить о человеке по татуировкам, - улыбнулся Сынхён. - А разве их не для этого делают? – посмотрела ему в глаза Элин. – Разве люди бьют на себе рисунки и надписи не для того, чтобы заявить о чём-то? И, в первую очередь, татуировки бьют преступники. - Если вы не обижены, давайте забудем об этом? – Разводным мостом из двух створок поднялись брови Сынхёна, изображая любезнейшую просьбу. Элин пожала плечами покорно, выражая согласие. – Вы очень красиво говорите по-французски, мне очень нравится этот язык. Я слушал тут, пока ждал, и очень восхищён… - Девушка внезапно засмеялась, хотя и в ладонь, попытавшуюся остановить этот взрыв эмоций. – Я что-то сказал не так? - Вы очень много говорите слово «очень». - Да? Я не заметил, - смутился Сынхён, осознав, что как-то не уследил за своей речью, и она покатилась без его ведома не то под откос, не то в неизвестность, куда затягивается всё, произнесённое по неосторожности, легкомыслию или неосмотрительности. Что из этого овладело сейчас им? Почему он заболтался так неприемлемо неумело, перенасыщено и притянуто? Он не словоохотливый человек, а если уж, после бокала-двух, его несёт на монологи, то они красноречивы и оригинальны. – Это лишь доказывает, как меня впечатлила ваша сноровка в иностранном. - А вы учили его когда-нибудь? - Кого? - Французский. - Нет, что вы! Ни слова не понимаю. Скажите ещё пару фраз, мне нравится слушать. - Je t' apprécie beaucoup, je te l' ai dit très clairement… et je m' amuse beaucoup, quand je suis avec toi[3]. - Шикарно! Что вы только что сказали? - Да так, из деловой переписки процитировала. - Я обязательно должен выучить хотя бы пару выражений, чтобы иногда перекидываться с вами на равных. То есть, конечно, на равных не получится, но, так сказать, чтоб совсем не садиться в лужу… – Дверь кабинета в глубине открылась, и оттуда вышел седовласый мужчина в плотном костюме, слишком тёплом для июня, но он не обращал на температуру внимания, поправляя на кончике носа очки. В руках его были бумаги, и он больше походил на мучающегося в порыве озарения композитора с нотными листами, или поэта с черновиками, чем директора торговой фирмы. Элин поднялась, и Сынхён поднялся следом. - Элин, отправь это, пожалуйста, в Марсель. Само собой, переведя сначала, - мужчина стал протягивать документы, и только тогда поднял взгляд на присутствующих. - Папа, познакомься, это господин Чхве Сынхён, он работает в офисе под нами. - Очень приятно, - пожал тот ему протянутую руку. – Чем вы там, под нами, занимаетесь? - Финансово-аналитический центр. И посредничество на рынке ценных бумаг. - О-о, это сложное