Уральский следопыт, 1961-07 - Журнал «Уральский следопыт»

Первый ожил Дима. Он подошел к самому обрыву и вдруг весело закричал:

– Господи Исусе! Смотрите-ка!… Вот ведь никак не ожидал! Наш кинематографист штурмует горные пики!

И действительно, таща за повод измученную лошадь, на перевал взбирался Мулик.

Я оглядел окрестности. Поразительная картина открылась передо мной. Солнце горело на гладких обтаявших ледниках. Снег искрился ослепительно, и, куда ни посмотришь, высились гребни гор. Они тянулись к небу острыми пиками, белыми заснеженными шапками. Что-то чарующее было в суровой красоте их.

На площадке появился Мулик и, тяжело дыша, начал рассказывать о мытарствах, которые пришлось ему испытать, догоняя отряд. На самом захватывающем эпизоде, который украсил бы любой выдающийся приключенческий фильм, излияния Мулика прервал могучий рев. Он шел из глубины ущелья и разрастался с каждой минутой, заполняя воздух, – отвратительный, страшный. Сколько он длился? Не знаю. Но я подумал, что, может быть, рев этот предназначается для того, чтобы парализовать жертву страхом, довести ее до столбняка.

– Не то тигр, не то собака Баскервилей, – пробормотал Дима. – Ну, теперь-то ты убедился? – спросил он у Николаева.

Лейтенант пожал плечами:

– Знаешь, а все-таки в нем слишком много металла. Это какая-то особая труба. Да и, скажи на милость, разве тигр так ревет? Ведь нет же! Это что-то совсем другое.

И Николаев был, пожалуй, прав: рев настоящего тигра слабее, мелодичней.

– Снимать будешь? – спросил я Мулика.

– Разве можно заснять рев?

– Не рев, а горы, наш караван, ну, вообще вид!

– При таком освещении?! – уничтожающий взгляд Мулика досказал мне остальное. – Надо знать законы кино.

Я не стал спорить: специалисту виднее, что и как снимать. Николаев приказал осмотреть и проверить вьюки, подогнать седла. Наш отряд, миновав гребень перевала, направился в Биляндкиикскую щель.

К вечеру начались несчастья: Наль потерял след. Было ясно, что тот, за кем пес вел отряд, или остался сзади или перешел на другую сторону реки.

Тогда и мы решили форсировать реку вброд. Мало кто представляет себе, что значит переправляться через горную речку, которая мчится со скоростью курьерского поезда. Течение так сильно, что, подчиняясь его порыву, по дну реки непрерывно перекатываются многопудовые валуны. Подскакивая, как медные пятачки на мостовой, они резво несутся по стиснутому кручами гранитному ложу реки. Грохот стоит такой, что не слышно человеческих голосов.

Зная буйный нрав горных рек, мы пересекаем поток чуть вкось. Вода ревет. Лошади наши с трудом удерживаются на ногах. Я, Мамат и Мулик переправились благополучно. А Димка, бравируя, как всегда, позволил своей лошади сойти с переката. И тотчас же вода повалила ее на бок. Николаев попытался помочь Димке. Рослый скакун лейтенанта бесстрашно шагнул с переката в бурлящее пенное мессиво буруна и, подхваченный потоком, вместе с седоком закружился в водовороте.

Мамат мгновенно сорвал с седельного крюка моток веревки и, как заправский ковбой, метнул ее Николаеву. Лейтенант выбрался на берег. Затем был вытащен Дима. Люди спаслись, но лошади…

Потеря лошадей принесла нам сплошные огорчения: вместе с животными мы, как выяснилось, лишились двух винтовок и большей части продовольствия. На всякий случай я решил пройти вниз по течению и посмотреть, не уцелели ли каким-нибудь чудом наши лошади и вещи. За поворотом, метров на двести ниже переката, река входила, как в трубу, в узкую многокилометровую щель. Здесь, в страшных каменных клыках, вода устроила такую мельницу, что не только лошади и вещи – камни и скалы перетирались в песок.

Положение было прямо-таки дрянное. Отправляться назад невозможно: вот-вот стемнеет. Ночевать без оружия? А что, если неведомый нам противник перейдет в наступление? Мы решили найти укрытие. В склоне горы, метрах в ста от речного берега, Николаев заметил пещеру. Но добраться до входа в нее было очень трудно: крутейший склон состоял из рыхлых конгломератов. Здоровенные валуны при малейшем прикосновении к ним катились вниз. Тронешь валун – он покачнется и валится на тебя; поставишь ногу на выступ – выступ рушится, ползет под подошвой.

С огромным трудом я все-таки достиг площадки. Узкий лаз в пещеру загораживал камень. Ледорубом и ногами мне удалось сдвинуть его в сторону. Я пролез внутрь. Пещера расширялась. Луч моего карманного фонаря скользнул по мрачным сводам пещеры и осветил на одной из стен причудливые рисунки. Это была целая картинная галерея. Она шла далеко вглубь, в темноту. Вот изображен огромный кутас, в которого летят стре«лы. Вот, столкнувшись рылом к рылу, стоят кабаны. Вот какой-то диковинный зверь разинул пасть, а человек выставил вперед копье. Два огромных клыка торчат из пасти зверя… Саблезубый тигр!…

И тут я понял, какой подарок невольно сделал науке лейтенант Николаев. Он обнаружил крепость первобытного человека. В этой крепости, видно, жили многие и многие поколения. Жили, жгли свои костры, скрывались от непогоды, отсиживались от нападения хищников.

Я вышел из пещеры на площадку и громко позвал спутников.

Когда красные отсветы заката окрасили ледяные вершины и в ущелье пришла вечерняя прохлада, мы, осмотрев пещеру, сидели на площадке и разговаривали. Внизу, на лужке, паслись лошади.

Вечернее солнце все дальше уходило в облака, погода портилась. С запада надвигались тучи. Быстоо холодало.

И в эту именно минуту, когда закат одел все в таинственные одежды теней, над речной долиной пронесся знакомый нам жуткий вой.

– Ну, что? – после продолжительной паузы спросил Дима у Николаева. – Разве можно извлечь такой звук из трубы? Ты все еще думаешь, что это диверсант?

– Пожалуй, нет, – согласился лейтенант.

И вновь, на этот раз гораздо ближе, раздался отвратительный и грозный рев. Мы увидели, как внизу у реки, в километре от нас, показались темные точки.

Я схватил бинокль и увидел, как вдоль берега движется какая-то бурая фигура. Бинокль пошел по рукам.

– Невероятно! – сказал Дима. – Это просто гигант какой-то! Больше коровы!

– И цвет какой-то странный, бурый, вроде медведя, – вставил Николаев.

– И грива.

– Черт подери! Угораздило же нас утопить винтовки!

– Он сейчас подойдет к лошадям, – сказал Мулик. – Что делать? Смотрите, почуял, лошадей почуял!

Действительно, зверь, маскируясь за камнями, начал красться к лошадям. Когда он подполз к лужайке, до лошадей оставалось всего метров сто. И тут одновременно произошло несколько событий. Во-первых, Димка не выдержал и толкнул с края площадки камень. Тот, в свою очередь, зацепил по пути другие валуны, и вот уже целая лавина со стуком и грохотом хлынула вниз по склону. Лошади, то ли опасаясь обвала, то ли почуяв запах зверя, ринулись вверх по реке. Уже через несколько минут нам