Уральский следопыт, 1961-07 - Журнал «Уральский следопыт»

Он все рос, рос и закончился тяжелым стоном.

Сколько он продолжался? Полминуты? Минуту? Трудно сказать. Неожиданно в дверях показался Дима. Он так же напряженно всматривался в темноту.

– Ты слышал? – спросил я.

– Да. Что это? Вернее, кто?

– Не знаю. Я подобного не слыхивал.

К нам присоединился Мамат. Он тоже не мог объяснить происхождение этого странного звука.

А метель все шумела и шумела, мешая явь с мечтами, предположения с действительностью. Мы постояли, помолчали. Стало холодно. Вернулись в комнату и опять залезли в спальные мешки. Но заснуть не удалось: с ближайшей заставы приехал пограничник.

– Простите, что побеспокоил, – сказал он мне. – На границе переход. И странные следы. А начальник знает, что вы по следам специалист. Очень просим вас съездить посмотреть, если не трудно…

– Может, утром?

– Лучше сейчас. Видите ли, в это время года снег здесь быстро тает, следы пропадут. Я и лошадей привел.

– Ну что же, нужно, так съезжу, – без особого энтузиазма согласился я.

– Тогда едем. Мне поручено проводить вас до границы, а там лейтенант Николаев… Вы его знаете. Такой, с пшеничными усами…

Через несколько минут мы уже двигались к границе. Поехали все участники нашей зоологической экспедиции: я, мой помощник Дима, охотник-следопыт Мамат и кинооператор Мулик. Он долго убеждал нас, что любит приключения, что, как бывший конник, превосходно ездит верхом и… «и вообще надо снимать такие происшествий. Границу не каждый день нарушают!»

Несмотря на свою горячую любовь к верховой езде, Мулик трясся сзади, жалуясь на плохое седло и утверждая, что прежде в его полку были совсем другие, гораздо более удобные седла.

Непогода стихла. На земле ровной пеленой лежал неглубокий снег, и наши лошади, пробивая копытами тонкую снеговую корку, оставляли черные следы.

По берегу быстрой горной реки мы поднимались к почти голому гребню хребта, по которому проходила граница.

У одного из перевалов нас встретили пограничники – офицер и два солдата. Лейтенант Николаев действительно был моим старым знакомым. Высокий, с большими пшенично-белыми усами буденновского фасона, он любил франтить, но меня поразило, что и здесь, в наряде, он был одет с иголочки.

– Ну, показывайте! Где тут у вас непонятное? – попросил я.

– Непонятного-то, пожалуй, нет, – ответил Николаев. – Налицо обычный переход, только маскировочка!… Глядите! – сказал Николаев, после того как мы с ним поздоровались.

На середине перевала, среди камней, то появляясь на снегу, то исчезая на щебне, вился след – отпечатки громадных кошачьих лап. Похоже, что здесь прошел тигр. Общий след круглый, ясны были отпечатки и больших пальцев и большой подушечки. Тигр шел средним аллюром, так, что отпечатки задних лап иногда наполовину, иногда и полностью покрывали передние.

– Интересно, – сказал примолкнувший и посерьезневший Дима, рассматривая след. – Тигр, и очень крупный. Судя по этим следам, он, пожалуй, в длину метра два с половиной будет. Хвост я не учитываю. Меня удивляет одно: как он забрался так высоко? Это маловероятно.

– И не надо верить, – насмешливо заметил Николаев. – Это тигр на двух ногах. Вернее, не один, а два тигра, и они точно шли друг за другом, стараясь ступать след в след.

– Ерунда, – сказал Дима. – Не фантазируйте. Подделка исключена. Да! Вы не слыхали, как он ревел? Как оркестровая труба!

– В том-то и дело, что не как оркестровая, а просто труба. Она подобрана под рев тигра.

– Труба? Да зачем же? Чтобы себя обнаружить?

– Почему обнаружить? Вы вот зоологи, видели и слыхали тигров, а путаетесь. Что же скажут и подумают остальные смертные? Подумают, что тигр – и все. Значит, не было нарушения границы. значит, все в порядке.

– Такой рев не подделаешь! – убежденно сказал Дима.

– А я утверждаю – подделка! – возразил Николаев. – И громче, и с каким-то воем. А след? Опять просчет! По форме он тигриный, а по величине?! Таких тигров быть не может. Нет, товарищи, тут явный переход хитрецов. Правда, они немного переборщили. А трубой был подан сигнал, что границу перешли благополучно…

– Интересно, кому же они сигнализировали? – подковырнул Дима. – Ведь это граница с Китаем!

– Ну и что же? Враги надеются, что границу с друзьями мы особенно охранять не будем. На этом все и построено.

– Так, да не так, – сказал Дима. – Нет, товарищ Николаев, ваша гипотеза – не гипотеза, а гипотенуза.

– А вот увидите, почтенный зоолог. Когда поймаем этих субчиков, я вам тигровые тапочки подарю. Те самые, которыми они следы печатали. Ну, ладно, мне приказано идти по следу диверсантов. Вы пойдете?

– По следу диверсантов нам идти незачем, но, как зоологи, мы пойдем по следу интересного зверя,

Сев на коней, мы двинулись в путь. Дима и Николаев, почувствовав друг к другу расположение, продолжали спор. Ехали они стремя в стремя и обращались друг к другу на «ты».

– Ну, посмотри, Николаев, – говорил Дима. – Ты говоришь – люди! А твоя собака, специально тренированная на людей, след не берет. Почему? А?

– А почему твой знаменитый терьер тоже нос от следа воротит? – спрашивал в свою очередь лейтенант. – Значит, это след не зверя?

– Мой Наль впервые сталкивается с таким следом.

– Нет, Дима. Это объясняется очень просто. Диверсанты испортили свой след. Табак, креозот, еще есть у них кое-что. Они, брат, свое дело знают!

Мы двигались вдоль хребта. И чем дальше мы ехали, тем следов становилось все меньше: снег быстро таял. В одном месте, рядом с крупным следом тигра, появились следы обыкновенных собак.

Километрах в шести от границы следы тигра исчезли, вместо них мы увидели следы человека.

Потом пропали и тигровые и человеческие следы. Долгое время двигались мы наудачу вдоль хребта по безлюдным горам, сохраняя прежнее направление, и совсем было потеряли надежду кого-либо найти, но неожиданно наткнулись на мертвого кутаса. Кутасами здесь называют яков. Нас поразило то, что голова и шея огромного животного были не тронуты. Только рядом с загривком виднелись две сквозные раны.

– Видите, – сказал Николаев и пошевелил от удовольствия усами. – Какой же это тигр? Он всегда норовит или шею сломать, или перегрызть горло. У этого яка шея не тронута. Две сквозные раны явно огнестрельные. Бок весь, смотрите, просто изрезан. Ясно, яка драли, чтобы скрыть пулевые ранения. Диверсанты хотели показать, что все это сделал