Уральский следопыт, 1982-02 - Журнал «Уральский следопыт»
Олег Иванович покачал головой:
– Держите себя в руках. В конце концов вы были не одни с Беленьким. С вами выпивал еще и бывший крановщик Спиридонов. Верно, Спиридонов?
Спиридонов суетливо вскочил, оглянулся на Хонина, глаза его забегали.
– Завязал я. Завязал… Утром солянку сборную ем. Непьющий я теперь человек! – По щеке Спиридонова медленно скатилась слеза.
Зал загудел. Послышались голоса:
– Да знаем мы его сборную солянку!
Олег Иванович помолчал. Я видел, каково давалось ему это внешнее спокойствие.
– Может быть, вы забыли, Спиридонов, почему вас сняли с крана? Мы можем напомнить и возобновить дело в судебном порядке… Тогда семью вашу пожалели, детей…
– Пили! – закричал Спиридонов. – Пили! И он пил! – Спиридонов показал пальцем на Хонина. – Я пил и он. Мы всегда с ним…
– Ясно, – кивнул Олег Иванович. – Кто еще хочет выступить?
Я решил, что начну с первой зарплаты, и посмотрел на Хонина.
Он сидел съежившись, низко опустив голову.
14.
Весна медленно рождалась в мартовских вьюгах, апрельском слепящем солнце, блеске сосулек и грохоте капель.
И все же воздушно-зеленая трава появилась неожиданно, как-то в один день,
Небо еще полно гроз, но тучи уже светлы и мимолетны. Они уплывают, глухо прогремев, куда-то дальше, где еще светлее и бирюзовее небо.
Как непохоже все это на темную глубокую осень, связанную для меня с первым снегом, перемешанным с землей, перемешанным с тем страшным днем…
Весенним утром я явился в прорабскую.
– Олег Иванович, вот заявление. На курсы крановщиков.
– Ты же плотник. Уже на четвертый разряд тянешь… и уходить?
– Пойду на кран. Вместо Ани.
Лицо Олега Ивановича, худое, усталое, стало серым, он отвернулся, долго молчал. Потом подошел, обнял меня,
– Ну, иди…
Я шел к станции той же тропинкой, которой мы ходили с Аней. Но это была совсем не та тропинка, хоть мне знаком каждый ее изгиб.
У станции пахло тополиными почками, сбитыми ночным ветром и размокшими от дождя.
И этот запах напомнил мне о том, что прошел ровно год с того дня, как я здесь, на стройке.
И если бы в то весеннее утро я свернул налево, а не направо, в первый случайный проулок, всей этой истории не было бы. Не было бы Ани, Олега Ивановича, Водяного, моего бригадира Петрова и всех других, с кем мне пришлось работать. Но была бы какая-то другая стройка, другие люди, или, может быть, авторемонтный или какой-либо другой завод… Может быть, там я оказался бы более удачливым, кто знает, но в одном я не сомневался: все наши удачи и наши беды во многом зависят от нас самих.
Я свернул в заросли молодых тополей, тонких рябинок и осин. Сюда редко кто заглядывал – ветви густо переплелись, повсюду валялся сушняк, ближе к железнодорожному полотну проглядывали темные насупленные елки,
И здесь был тот же пронзительный запах тополиных почек. Он приходит на краткий срок в году – его приносят и уносят весенние дожди. Наверно, более всего нашу душу бередят запахи. Как будто все возвращается вновь…
Анину могилу засыпали землей, смешанной со снегом. Когда земля оттаяла и осела, я таскал ведрами глину и подсыпал холмик. Глина была еще сырой и вязкой, тяжелой, как свинец…
Вокруг меня тоненько пищали птицы. И как не бывало отвоеванного мною за минувший год мужества… О, как эта влажная земля пахла жизнью!
Эти далекие авто…
Стефан ЗАХАРОВ
За последние годы в Свердловске довольно часто проводились парады старых автомобилей. Странно и интересно было смотреть на колесных ветеранов. Когда-то эти легковушки и грузовички считались чудом техники. Водители гордо вели их по булыжной мостовой мимо постовых милиционеров в длинных белых гимнастерках, а зимой – в черных шинелях. Выезжали те авто и на парады. Только никто не говорил: «Парад старых автомашин», а называлось это смотром транспорта.
Первый такой смотр-парад состоялся в Свердловске 25 декабря 1928 года. Организовало его Уральское отделение автодора.
К двенадцати часам того дня вся городская транспортная техника собралась на площади Парижской коммуны, около оперного театра имени Луначарского.
Выстроились машины по заранее разработанному плану: на правом фланге – велосипеды, затем – мотоциклы, после – легковые автомашины, за ними – грузовые, пожарные и наконец автобусы. После короткого митинга, посвященного транспорту будущего, начался торжественный марш по городу,…
За четыре года до Октябрьской революции редакция журнала «Разумный кинематограф и наглядные пособия» выпустила справочник «Путеводитель по Екатеринбургу и его окрестностям». В нем имелся раздел «Екатеринбург в алфавите», начинавшийся со слова «Автомобили».
«Попытки устройства автомобильного движения, – было написано в этом разделе, – не получили успеха в Екатеринбурге. Пока имеются автомобили у частных лиц и главных гостиниц, доставляющих пассажиров с вокзала».
Вот и все… Стоил проезд в автомобилях дорого и не всегда себя оправдывал. Моторы были несовершенные и на тряских булыжных мостовых с ухабами часто выходили из строя.
Одним из первых шоферов в городе считался Николай Павлович Забелин. Он возил хозяина спичечной фабрики Логинова, который в 1910 году купил себе за границей автомобиль.
По-настоящему автоистория в Екатеринбурге началась лишь в годы Советской власти. Правда, на его улицах тогда, как и прежде, царили ломовые подводы и извозчичьи пролетки, но было ясно, что обслуживать растущий, налаживающий свое хозяйство город им становится не по силам. Требовался более эффективный транспорт, более оперативный и вместительный.
Пожалуй, раньше всех заговорили об автомобилях пожарные.
Хотя в 1922 году имелось постановление коллегии губкоммунотдела, чтобы губисполком ходатайствовал перед центром о переводе Екатеринбургского пожарного обоза с конного на автомобильный, все же первые автомобили пожарные приобрели сами. Из Перми и Омска они доставили брошенные там отступающими колчаковцами машины иностранных марок и после реконструкции приспособили их для своих целей. Получились две автоцистерны, которые смогли заменить несколько пароконных бочек, и одна автолинейка с прикрепленными наверху лестницами: «штурмовкой», «лестницей-палкой», «раздвижной». Иногда линейку вызывали на какой-нибудь митинг, Здесь она использовалась как трибуна: с ее лестничного сооружения выступали ораторы. Пожарные автомашины получали имена, они писались золотыми или белыми буквами на радиаторах: «Стволовый», «Полундра», «Доброволец», «Октябрь».
14 ноября 1927 года техническое оснащение пожарной охраны города пополнилось присланным из Ленинграда настоящим автомобилем отечественного производства. Его мотор и шасси были изготовлены на заводе АМО, а остальное оборудование – на заводах треста «Тремасс». Назвали этот автомобиль «Подстволовый».
Нуждалась в автомобилизированном транспорте и медицина. Скромные конные повозки «скорой помощи» при
