Почему мы уверены. Разумных причин для веры в Бога гораздо больше, чем вы думали - Сергей Худиев
Когда тот же Стивен Фрай выражает гнев и возмущение по поводу больных раком детей, или Сэм Харрис – по поводу маньяков, с этими эмоциями невозможно спорить, потому что вообще невозможно спорить с эмоциями. Эмоции – это не тезисы, которые можно опровергать или доказывать логическими доводами.
Они апеллируют к эмоциональному переживанию правоты, которое связано с упоительным чувством праведного гнева, а не к логическим построениям. И в таких ситуациях нам стоит обсуждать именно эмоции.
Разве эмоции, которые человек испытывает по поводу зла в мире, сотворенном, как утверждается, благим Богом, не заслуживают внимания?
Говоря об «эмоциях», мы ни в коем случае их не отвергаем и не уничижаем. Эмоции реальны, они важны, и их необходимо признавать. В теистической картине мира переживание, скажем, скорби или нравственного негодования – это существенная часть нашего опыта, они сообщают нам нечто важное о реальности, в которой мы живем.
Эмоциональный «аргумент от зла» часто строится примерно так:
1. У нас вызывает скорбь и глубокое возмущение зло, происходящее в мире.
2. Поскольку, как мы предполагаем, Бог мог бы помешать ему, но не делает этого, мы переносим это возмущение на Бога.
3. Следовательно, Бога нет.
Это, конечно, не логический вывод (о логической форме «аргумента от зла» мы еще поговорим). Это эмоциональное переживание, к которому и апеллируют атеистические публицисты.
Противоречивость этого довода в том, что он одновременно пытается отрицать Бога и выдвигать к Нему претензии (Бога нет, и я Его ненавижу), апеллировать к нашему нравственному негодованию в рамках картины мира, где такое негодование не имеет ни малейшего смысла.
Чтобы выдвигать к Богу претензии, как Иов или Иван Карамазов, нужно для начала признавать Его реальность. Иов последователен, он оспаривает не бытие Божие, а Его справедливость.
Более того, атеизм неизбежно обесценивает само нравственное негодование. Об этом хорошо пишет атеист Ричард Докинз в эссе «Давайте перестанем колотить машину Бэзила».
В рамках материализма свободной воли не существует, напоминает Докинз, поведение людей детерминировано физиологией их мозга, и было бы гораздо разумнее чинить преступников, как сломанные машины, чем негодовать на них, как на злодеев. «Почему мы испытываем такую глубокую ненависть к детоубийцам или к хулиганствующим вандалам, когда мы должны просто рассматривать их как неисправные машины, которые нуждаются в починке или замене? – спрашивает автор эссе. – Вероятно, потому, что такие ментальные конструкты, как вина и ответственность, даже добро и зло, встроены в наши мозги тысячелетиями дарвиновской эволюции… В конце концов мы вырастем и научимся даже смеяться над этим, как смеемся над комиком, который колотит машину за то, что она отказывается заводиться».
В самом деле, если атеистическая картина мира верна, то наши скорбь и глубокое возмущение – не больше чем адаптивные реакции, выработанные в ходе эволюции. Эти реакции абсолютно не годятся для того, чтобы строить на них какие-то мировоззренческие выводы. В рамках атеизма они действительно заслуживали бы внимания не больше, чем другие наши адаптивные механизмы – например, склонность к перееданию или страх темноты.
Но, кроме критики атеистов за непоследовательность, есть ли какой-то христианский ответ на этот эмоциональный довод?
Ответ на эмоциональный «довод от страдания» – правильная реакция на страдание: помощь страдающим и терпение собственных невзгод. Например, покойный священник Георгий Чистяков много общался с больными детьми, регулярно навещал их в больнице, а как-то раз упомянул в разговоре, что на прошедшей неделе у него было четыре отпевания. Почему же он не сделал вывода из своего опыта, что Бога нет?
Не так давно в нашей стране была атеистическая диктатура, множество христиан подвергались преследованиям, мучениям, о которых страшно и читать, насильственной смерти. Почему мученики, видевшие зло мира самым непосредственным образом, умирали с верой и упованием на Бога? Почему сообщения о чужих страданиях побуждают атеистов делать вывод, что Бога нет, а этих людей страдания, которые они претерпевали лично, только укрепляли в их вере?
Чьего голоса мне стоит послушать, кого признать экспертом в вопросах страдания – мучеников или вполне благополучных публицистов? Кто поступает лучше – священник, возвещающий над гробом ребенка надежду на жизнь вечную, или атеист, для которого этот же гроб – повод заявить, что никакой надежды нет и быть не может?
Почему я вообще должен признавать правоту именно за теми, кто провозглашает, что хаос, трагедия и смерть – это последняя реальность?
Человек, конечно, может выбрать отказ от надежды и стремиться разрушить надежду в других, но в этом нет ничего заведомо правильного или очевидного.
Но если Бог есть, Он несет ответственность за страдания своих творений…
О том, что Бог не есть причина зла и не ответственен за него, мы поговорим, когда будем рассматривать логическую форму «аргумента от зла». Но чужое страдание создает проблему для многих из нас потому, что оно ставит нас перед лицом нашей ответственности. Мы, относительно благополучные люди, благодаря интернету и телевидению оказываемся перед лицом множества нуждающихся и страдающих. Все эти люди могут не высказывать никаких упреков лично нам, но они заставляют нас вспомнить о своей ответственности, они показывают, что мы живем для себя, а не для других.
Мы могли бы жить в этом мире по-другому. Некоторые люди так себя и ведут: врачи, волонтеры, священники идут к тем, кто страдает, и стремятся облегчить их жизнь. Еще больше людей участвуют в их работе финансово.
Есть популярные публицисты, которые не верят в Бога, «потому что дети умирают от рака». А есть люди, которые верят в Бога и поэтому отправляются помогать этим самым детям.
«Аргумент от зла»: логическая сторона. Всемогущий и благой Бог легко устранил бы всё мировое зло
Обычно логический аргумент против реальности Бога формулируют так:
1. Существует зло.
2. Если Бог не хочет его устранить, Он не благ.
3. Если Бог не может его устранить, Он не всемогущ.
4. Поскольку теизм постулирует, что Бог благ и всемогущ, то Бога (по крайней мере, такого, каким Он видится теистам) не существует.
Чтобы рассмотреть это возражение, нам понадобится разобраться, что такое зло, благо и всемогущество.
Начнем с последнего.
Священное Писание говорит о всемогуществе и благости Бога. Это составляет резкий контраст с взглядами языческих соседей древних израильтян. Боги язычников не были ни всемогущими, ни благими. В вавилонском эпосе «Энума
