Правосудие в современной России. Том 1 - Екатерина Владимировна Михайлова

термин справедливость. Скажем больше, в некоторый языках понятие «справедливость» равно понятию «юстиция» (лат. — justitia, фр. и англ. — justice). Характеризуя понятия «право» и «справедливость», древние римляне (приписывается Ульпиану) писали: «Jus est ars boni et aequi» («право — искусство добра и эквивалентности»).

Философ А. Конт-Спонвиль по этому поводу писал, что «справедливое право» (фр. — equite) — добродетель, состоящая в применении общего закона к частности конкретных ситуаций. Анализируя термин «справедливость», А. Конт-Спонвиль отсылает читателя к категории «общественный договор». Далее философ прямо утверждает: «политика всегда конфликтна и уязвима», «никакая власть не бывает справедливой, но справедливость без власти недостижима». Наконец, А. Конст-Спонвиль констатирует, что «справедливость — самый высокий долг»[164].

О наличии конкретных элементов и сопутствующих им определенных связях между последними иногда могут знать только очень узкие специалисты, так как сложное структурное образование перед «рядовыми» окружающими предстает в завуалированном виде. В нашем примере «здание» (структурное целое) может быть оштукатурено (облицовано), поэтому мало кто сразу поймет из чего оно сложено, как расположены в нем кирпичи (элементы), каков раствор, использованный при кладке (связи), да и нет ли в конструкции здания иных материалов (например, железобетона) и какова роль каждого из них в поддержании облика целого.

Когда речь заходит об анализе некого целого, существование которого обусловлено наличием не только определенного набора элементов, но и наличием связей между ними, то зачастую употребляют термин «система» (др. — гр. σύστημα — целое, составленное из частей; соединение) — множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определенную целостность, единство.

Сказанное позволяет сделать вывод, что сначала древние греки, а затем и древние римляне обнаружили закономерность: соединение частей в целое при определенных условиях порождает нечто новое (систему, структуру), зачастую обладающее столь уникальными характеристиками, о возможности возникновении каковых люди изначально даже и не предполагали.

Очевидно и то, что любая вновь образованная система, структура (равно система, обладающая структурой) всегда существует не сами по себе, а в окружении некой бесконечности — как других систем, так и совокупности отельных элементов, не входящих (пока не входящих) в некие системные образования. О состоянии совокупности таких элементах принято говорить коротко — «хаос» (др. — греч. χάος от χαίνω — раскрываюсь, разверзаюсь) — категория космогонии, первичное состояние Вселенной, бесформенная совокупность материи и пространства (в противоположность порядку, структуре, системности). Правда, и о хаосе некоторые тоже говорят, как о совокупности, но при этом признают, что он слабо структурированной…

Окружающий нас мир — среда: различные системы, обладающие некой структурной целостностью и хаос, в котором тоже «встречаются пятна организации, блуждающие в среде». Одно из таких «пятен организации» судебная власть, предстающая перед обществом в лике судебной системы, является предметом нашего перманентного исследования. В текущий момент автор намерен поделиться своими соображениями относительно структуры этого явления, т. е. его элементов и связей между ними.

Повествование не случайно начато с суждения о том, что относительно ясности и конкретности в перечне терминов более или менее объяснима категория «структура». Что же касается феномена «власть», а тем более такой туманной ее частности, как «власть судебная», то сразу вспомним, что еще древние заметили: структура любой системы в значительной степени предопределена ее окружением, средой. Иными словами, чтобы построить здание даже из превосходного кирпича (элементов), мало наличия лучшего раствора (связей), недостаточно даже талантливых каменщиков, вторично и своевременное и полное финансирование проекта, ибо первична скала, на которой упокоится фундамент нашего здания (среда). Любая система, в том числе и судебная, существует в среде, характеристики которой в значительной мере и предполагают возможность зарождения судебно-властных правоотношений (генезис), эволюцию их развития и, наконец, структуру — архитектуру судебной системы, алгоритм ее функционирования.

Обращаясь к такому феноменальному явлению, как власть, сразу же следует вспомнить, что речь идет об отношениях между людьми, а таковые, как известно, существа не только (не столько) разумные, но и, в первую очередь, живые. Следовательно, главное в структуре власти это — природа человека. Существует ли власть («отношения власти и подчинения») за пределами отношений между Homo sapiens, у прочих живых существ (порой именуемых «братьями нашими меньшими»), например в семействе гоминид (лат. — hominidae) в отряде приматов (фр. — primat). Зоологи подробно нам расскажут, как структурированы отношения в живом мире, приведут массу примеров того, что «ассиметричные отношения власти и подчинения» известны многим видам млекопитающих, особенно если таковые живут в группах.

Сказанное позволяет автору сделать вывод о том, что основа любой власти, в том числе и государственной, и такой производной последней, как судебная, — биологическая. Кому и как подчиняться, кого слушаться, чьи указания можно и проигнорировать (асимметричность отношений), ребенок знает с самого раннего детства.

К категории риторических относится вопрос о том, насколько мы зависим от биологических процессов, происходящих в наших организмах, и сколь важна в нашем поведении разумная составляющая. Ответ на него всегда будет неточным, ибо вопрос слишком широк, а у человечества нет ответов даже на более конкретные вопросы. Очевидно одно, и это главное, в структуре любой власти, власти публичной, власти государственной и, наконец, власти судебной всегда и неизменно присутствует биологическая составляющая, без преувеличения — основа ее системы.

Параметры этой составляющей изучает специальная наука — психология. С сожалением приходится констатировать, что в познании отношений власти-подчинения человечество за тысячелетия своего существования продвинулось крайне незначительно. На текущий момент времени психология пребывает на этапе сбора разрозненных наблюдений. Сказанное означает, что категория власть по-прежнему пребывает в разряде феноменов: иными словами, о том, что такое явление, как власть, существует, мы все хорошо знаем, ибо его непрерывно чувствуем, однако объяснить все свойственные этому процессы взаимодействия между людьми человечество пока не может.

Важно и значимо то обстоятельство, что массы вне сложившихся практик поведения, как правило, не в состоянии коллективно принять решения. Также ясно почему: между отдельными элементами целого (например, людьми, населяющими определенную территорию, солдатами многочисленной армии) нет прямой коммуникации. Субъекты отношений «власти и подчинения» разделены институционально, ментально они безнадежно далеки друг от друга, даже в тех случаях, когда физически они находятся рядом. Результат: многие государства, неравенство в которых достигало крайних степеней, на удивление стабильны и эффективны.

Из сказанного нетрудно сделать вывод: во-первых, отношения власти и подчинения по существу невидимы (ибо это синхронная работа мозга участников правоотношения), об их наличии можно судить только лишь по определенному поведению их субъектов в объективном мире. Явлений природы, которые человек с помощью имеющихся у него органов чувств непосредственно не наблюдает, множество. В то же время мы уверенно распознаем явления природы, сопутствующие этой «невидимой природе», более того, научились эти некоторые «невидимые» явления, обнаруживать и измерять с помощью приборов.

Во-вторых, «отношения власти и подчинения» сложились в