Быть. Монография - Василий Леонидович Курабцев
Скоро растущие военные кадры Красной армии будут в безмерном количестве и незаслуженно репрессированы. Нужная военная техника накануне войны с Германией оказалась только в проекте или в начале процесса массового производства. А в двадцатые годы дело обстояло еще хуже: до 1928 года, пишет Жуков, не было «ни автомобильной, ни тракторной промышленности»; «армия была очень слабо моторизирована», старые самолеты и танки, недостаточное количество танков и другой техники. Понятно, что страна остро нуждалась в «создании… развитой промышленности» [26, 134]. Поэтому неудивительно, что командиры отдавали все свое ценное ради этой цели. Жуков вспоминает: в 1927 году «мы добровольно сдавали личные ценности… на строительство фабрик и заводов». Жуков лично сдал «четыре призовых серебряных портсигара… золотое кольцо и серьги жены» [26, 127].
Жуков не ошибается: если бы власть отложила ускоренную индустриализацию в СССР, то тогда, в 1941 году, «где, под каким городом или на какой реке были бы остановлены фашистские войска?» [26, 141]. За индустриализацию была уплачена высокая цена, включая трагедию голодомора.
А на всемирной арене в начале тридцатых начинался новый передел мира. В 1931 году японские империалисты оккупировали Маньчжурию («плацдарм для нападения» на СССР), согласно оценке Жукова [26, 140]. В 1933 году к власти в Германии пришел Адольф Гитлер и его расистская национал-социалистическая партия. И сразу началось чудовищное перевооружение и усиление вермахта.
А вооружением РККА занимались те люди, которые через несколько лет были расстреляны – И. П. Уборевич (до 1931 года), потом М. Н. Тухачевский. До 1929 года СССР «не имел танковой промышленности, необходимых кадров конструкторов и танкостроителей». Но уже с 1931 года «на базе факультетов Военно-технической академии» было образовано множество военных академий – артиллерии, химии, транспорта и др. [26, 143–144]. В 1934–1938 годах лучшие командиры из конницы осваивали управление танковыми и механизированными войсками. «Закреплялись достижения военной науки, …учитывали изменения в характере военных операций». То есть, согласно Жукову, в это время «Красная армия имела передовую и основательную военную теорию» [26, 146–147]. Была разработана «теория глубокой наступательной операции», то есть взлом фронта танками и самолетами, прорыв вглубь, окружение и уничтожение многотысячных группировок противника [26, 150]. Почему же тогда не Красная армия, а немцы реализовали в 1941–1942 годах эту теорию?
Широко известны причины наших позорных поражений в начале войны. Но были и позитивные стороны нашего военного развития накануне войны. Например, усвоение командирами современной военной теории. Или блестящая работа наших военных конструкторов. Не на пустом месте произрастали наши будущие успехи, которые проявились с успеха под Ельней, с побед под Ленинградом и Москвой, но особенно с крупнейшей стратегической победы под Сталинградом.
Каким же был Жуков в 30-е годы? Наверное, достаточно привести только две его аттестации, которые оставляют впечатление точных объективных характеристик. Это аттестация К. К. Рокоссовского 1930 года и аттестация С. М. Буденного 1931 года: оба отмечают «сильную волю», «требовательность к себе и подчиненным», высокое «чувство ответственности» [35, 75]. Характер Жукова был таков, что люди, проявлявшие противоположные качества (слабовольные, нетребовательные, безответственные), вызывали у него чувство негодования и ярости.
В мемуарах, где говорилось об идеях Жукова этого периода времени, он отмечал необходимость знания «слабых и сильных сторон» людей и знание «способностей» своих командиров [26, 153]. Командир должен готовить атаку целеустремленно и организованно, с обязательной и «первостепенной» разведкой, с учетом особенностей местности. Как командир дивизии Жуков все эти годы жил одной мыслью: «Сделать вверенную мне дивизию лучшей в рядах Красной армии, самой передовой. …Было вложено много сил, энергии и труда, чтобы вытянуть ее из прорыва» [26, 175–176]. И в 1935 году его дивизия заслужила орден Ленина, а в 1936 году Жукова назначили командиром 3-го конного корпуса [26, 176]. То есть Жуков был честолюбивым и упорно и мощно шел путем военного самосовершенствования и совершенствования вверенных ему войск. И этой линии он придерживался всю жизнь, наказывая тех, кто думал и работал иначе.
Жуков и органы безопасности
Крайне негативно Жуков отнесся к расправе над лучшими военными специалистами Красной Армии в 1937 году: «Противоестественные, совершенно не отвечавшие ни существу строя, ни конкретной обстановке в стране, …необоснованные, в нарушение социалистической законности, массовые аресты» в армии; пострадало военное развитие и «боеспособность» армии [26, 185]. Репрессии подогревала деятельность немецких спецслужб. Очень способствовала чрезмерная подозрительность Сталина и НКВД, с разрешением на применение изощренных пыток.
Скорее всего, точен Уильям Спар, заметивший: «То, что Жуков выжил, в сущности, чудо» [49, 21]. В 1937 году Жуков провел в госпиталях «семь или восемь месяцев». И жена Александра Диевна в 50-е годы признавалась друзьям: «Жорж оказался предусмотрительным в то страшное время репрессий, затянув пребывание на больничной койке» [58, 278–279]. Вот еще одно свидетельство искусственности и, как говорил философ И. А. Ильин, «сатанизма» большевистского режима (скорее, это был не сатанизм, а демонизм, поскольку проявлялась светская забота о народе и социальной справедливости).
На смену лучшим (Жуков, например, восторженно оценивал военный талант своего учителя М. Н. Тухачевского) пришли глупцы, недоучки и полупрофессионалы. Жуков отмечал в 1937–1938 годы: «А что греха таить, командиров, стоявших по знаниям не выше своих подчиненных, у нас тогда было немало» [26, 187–188]. А противник имел все – и великолепную технику, и блестящих генералов (многих из них Жуков так и оценивал), и боевой опыт в Европе. Правда, тиран Гитлер после первых же поражений вермахта повел себя тоже бездумно и безумно, снимая своих лучших военачальников.
Когда в конце 1945 года в Германию прибыл комиссар госбезопасности В. С. Абакумов и арестовал ряд подчиненных Жукову генералов и офицеров (многие из которых называли себя «жуковцами»), «Жуков приказал ему освободить арестованных» [49, 199]. Хотя и сам боялся попасть в «подвалы» органов. И Абакумов этого не забыл, продолжая собирать материал. И в 1948 году провел негласные обыски на даче и квартире Жукова, подготавливая дело о незаконном присвоении маршалом немецких трофеев (надо заметить, что сам Абакумов тоже присвоил себе трофеи, что выяснилось позднее).
Л. П. Берия почти охотился на Жукова. Автор публикации о Жукове генерал Н. Г. Павленко отмечал: популярность и слава Жукова, вероятно, раздражали Сталина, и чекисты старались состряпать дело о «военном заговоре» якобы под руководством Жукова. Примерно в 1942 году они арестовали одного из генералов Жукова – В. С. Голушкевича, в том числе для того, «чтобы вынудить его дать компромат на Жукова. Голушкевич
