Быть. Монография - Василий Леонидович Курабцев

А Гегель раньше нацистов на сто с лишним лет писал о том, что есть народ-господин во всемирной истории, он выражает «данную ступень в движении мирового духа, духи других народов бесправны» [17, 435]. Случайна ли эта мысль в судьбе национал-социалистской Германии?

Восьмой парадокс: диалектика Гегеля так восхищена собой, что почти совершенно отрицает не только хаос, но и еще одну существенную часть реальности – статичность, однозначность, линейность, инвариантность. Между тем первый закон диалектики – это закон единства и борьбы противоположностей. Например, единство, гомеостаз, гармония в живой природе видятся не менее значимыми, чем постоянная схватка и борьба за существование. Это же касается и жизни общества, человека, мышления, природы, Вселенной. И в жизни самого Гегеля житейский «гомеостаз» главенствовал. «Одиссеев» (борцов, героев, творцов) в мире относительно немного. Гегель был «Одиссеем» только в диалектике.

По существу своему, парадоксально, Абсолютная Идея Гегеля как бы одна и та же; статична субстанциальность государства; статична сущность «правильного» гегелевского человека и так далее. Статична неуступчивость Гегеля по отношению к неразумному и случайному, к сверхъестественному и иррациональному. Гегель – как монолит. Разумная действительность человека (согласно Гегелю) в своей статике такова, что она исключает, как полагал Лев Шестов, просто живого человека, просто людей, «выброшенных из жизни»: библейского Иова, тяжелобольного Ницше, старого человека из подполья и прочих, так сказать, маргиналов. Однозначно удалена сама «живая жизнь».

Не виновен ли и Гегель в появлении в ХХ веке нового «линейного» человека, о котором пишет Г. Гессе: «Возник коллективный человек без одиночной души, который кладет конец всей религиозной, а также индивидуалистической традиции человечества»? [19, 277]. Или просто Гегель первым почуял, как трансформируется реальность, в том числе человеческая?

В конце концов, почти все парадоксы биографии и философской идеологии Г. В. Ф. Гегеля связаны с фундаментальным и изначальным выбором философа: борьбой за великую научно-теоретическую истину. Она неизбежно должна была ограничить бесконечность тайн существующего и упростить конкретное живое изменение, жизнь, человека, историю, Вселенную. Как пишет И. А. Ильин, «„вся правда“ вообще нам не дана: действительность слишком сложна, глубока и изменчива для того, чтобы можно было за ней угнаться» [29, 126].

Но у Гегеля неожиданно засиял разум этой «всей правды». Один только разум есть дух, истинная субстанция. Феноменология Гегеля изначально определилась так: «Разум есть дух, так как уверенность в том, что он есть вся реальность, возведена в истину, и разум сознает самого себя, …мир – как самого себя» [15, 198]. Но как, в какой степени философ Гегель сумел открыть эту великую диалектику мирового разума – это чрезвычайно важный вопрос. А он сумел открыть это так, что вечно сияет в его философии «благодать существенного усвоения Слова» (выделено мной. – В. К.) [57, 79], но со стороны интеллекта и диалектики. Гораздо сильнее, глубже и многостороннее, чем у всех иных прежних и современных ему мыслителей.

А Шестов напоминает о чем-то ином, по меньшей мере, не менее значимом: судьбы человеческие начинаются и кончаются в непостижимых сферах, а движитель истории – не внутренняя диалектика духа, а «иные загадочные… и грозные силы».

Но Гегель оставался самим собой и был в основном вне историософии, исходя из своего великого концепта и жизненно-философской установки. И мог бы возразить Льву Шестову совсем просто и внушительно, в духе Мартина Лютера: «So stehe ich, ich kann nicht anders, Gott helfe mir, amen (нем.) – я здесь, я не могу иначе, и да поможет мне Господь, аминь» [29, 522, цит. Лютера].

Аминь, Гегель, ты выполнил свою труднейшую и великую миссию.

Быть Франклом

«Человек – это больше, чем психика: человек – это дух».

В. Франкл

Виктор Эмиль Франкл (нем. Viktor Emil Frankl; 1905–1997), австрийско-еврейский психиатр, психолог и философ, создатель логотерапии и представитель «вершинной психологии». Не менее он известен своим экстремальным выживанием в течение четырех лет в четырех нацистских концлагерях Германии. Франкл – сверхвыживший. По-гречески — υπερ-επιζών (yper-epizón). Франкл – выживатель.

«„Обычно человек живет в царстве жизни; в концлагере же люди жили в царстве смерти“ (Cohen E. A. Human Behavior in Concentration Camp. L., 1954)» [42, 41]. Как полагал Хайдеггер, «Ничто, перед которым ставит ужас, обнажает ничтожность, определяющую присутствие в его основе, которая сама есть брошенность в смерть» [52, 308]. Обнажается ничтожность и существенная хрупкость человеческого существования, реальная близость исчезновения из мира. Как бы «позитивная» сторона подобного заключается в том, что «в феномене смерти обнажаются экзистенция, фактичность и падение присутствия» (Здесь-бытия, или Dasein человека) [52, 250]. То есть Виктор Франкл поневоле испытал, причем сполна, обнажение экзистенции, страшнейшее падение на самое дно жизни, в постоянном контакте со смертью. И победил царство смерти. Франкл – экзистенциальный герой. Выживатель.

Он, как и многие другие, оказался брошенным в смерть. Откуда же взялись в культурной Германии и Австрии эти многочисленные нацисты, эти равнодушные к живым людям и фанатичные убийцы, эти акторы смерти? Карл Радек внезапность взлета НСДАП в 1930 году выразил так: «У этой партии нет прошлого. Ее появление на сцене политической жизни Германии произошло столь же неожиданно, как появление посреди моря острова под действием вулканических сил» [43, 40].

Однако существует ряд серьезнейших причин для объяснения этого феномена, в том числе и тяжелейшее, невыносимое для массового сознания немецкого народа поражение Германии в Первой мировой войне и ее тяжкие последствия. Мечтали о всемирном королевстве, а оказались на мусорной свалке. Кроме того, XIX век Германии насыщен многочисленными националистическими размышлениями – геополитическими, расовыми, культурными и другими.

Остановимся также на объяснении этого внезапного «вулкана», которое дает известный фрейдист Вильгельм Райх. Он пришел к выводу, что «для поверхностного уровня личности среднего человека характерны сдержанность, вежливость, сострадание» [43, 10] и т. п. Но этот слой «опирается на второй, промежуточный слой характера, который состоит исключительно из импульсов жестокости, садизма, сладострастия, жадности и зависти» [43, 10]. Третий глубочайший, «биологический» слой личности (искренность, трудолюбие, любовь, естественная общительность) с трудом пробивается вовне, искажаясь во втором, «черном» слое психики. Кстати, эта структура психики может соперничать с фрейдистской.

Как полагал Райх, в феномене фашизма воплощается «как правило, второй» слой психики обычного человека [43, 12], выражается «иррациональная структура массового человека» [43, 20]. «Не существует ни одного индивидуума, в структуре которого не содержались бы элементы фашистского восприятия и мышления» [43, 12]. Фашизм – это «проблема