Европейская гражданская война (1917-1945) - Эрнст О. Нольте
Их достоверность подтверждалась тем, что вмешательство Советского правительства не вызывало сомнений. Так, уже 11 ноября Совет народных комиссаров обратился телеграммой к немецким рабочим с призывом не дать "навязать" себе Национальное собрание, при этом попутно обещая поставки зерновых, хотя было общеизвестно, что в России царит голод. 3 В том же духе выдержан целый ряд пассажей в речи Радека от 30.12.1919. Согласно Радеку, ничто-де не вызывает у русских рабочих такого энтузиазма, как слова: мол, придет время, "когда немецкие рабочие призовут вас на помощь и вам придется воевать плечом к плечу с ними на берегах Рейна, как и они будут бороться на нашем месте на Урале". Но разве не стремление к миру было мощнейшим стимулом русской революции? Если Радек говорил серьезно, то аналогичный импульс в Германии, по-видимому, оказал свое влияние в пользу Эберта.
Несмотря на это, в первые дни января 1919 года в Берлине возникла ситуация, когда большинство пролетариата, а с ним, возможно, и большинство столичного населения было настроено против правительства, которое с назначением выборов в Национальное собрание хоть и представляло большинство немецкого народа, но едва ли располагало рычагами власти. Дело шло к так называемому январскому восстанию.
В самом начале это было не что иное, как мощная демонстрация протеста против смещения с должности начальника полиции Эмиля Айххор-на, члена НСДП, который после этого вошел в состав чисто правосоциалистического правительства. Но, против воли Розы Люксембург, руководящими инстанциями было принято решение о свержении правительства, документ был подписан также и Карлом Либкнехтом, так что правительство, со своей стороны, 8.01.1919, разумно ограничиваясь почти самым ненавистным из своих врагов, смогло объявить: "Союз Спартака борется теперь за всю полноту власти ‹…› Народ лишен права говорить ‹…›".4 Поскольку надежные республиканские части едва ли имелись в наличии, народный уполномоченный Густав Носке совместно с генералом фон Лютвицем были вынуждены рассчитывать только на части старой армии и на сформированный заново добровольческий корпус. Ситуация была сопоставима с той, которая возникла бы в России при совместных действиях Керенского и Корнилова. Так или иначе, "Роте Фане" и Роза Люксембург безоговорочно стали на сторону борющихся: Фридрих Эберт был назван "смертельным врагом революции", и с большим ожесточением газета обрушилась на "мягкотелые элементы", готовые к переговорам. " Сообщения о боях читались как сводки с фронта, но были пропитаны несравнимо более пылким моральным пафосом, основывающимся на убеждении, что рабочие по отношению к буржуазии обладают презумпцией исторической правоты. Это могло привести к крайним зверствам, таким, как расстрел парламентариев частями, верными правительству. 14 января под заголовком "Порядок царит в Берлине" вышла последняя редакционная статья Розы Люксембург, до краев наполненная гневом и презрением по отношению к "берлинскому мелкобуржуазному сброду" и "жалким побежденным Фландрией и Аргонами", завершающаяся выражением несокрушимой веры в окончательную победу революции: "Руководство оказалось несостоятельным. Но ‹…› решающую роль играют массы, они представляют собой ту скалу, на которой будет водружено знамя окончательно победившей революции ‹…› "Порядок царит в Берлине!" Вы тупоголовые палачи. Ваш "порядок" построен на песке. Уже завтра "снова грянет" революция и трубным гласом возвестит: "Я была, есть, я буду!".
Днем позже Карл Либкнехт и Роза Люксембург были убиты. То, что обстоятельства их гибели пытались скрывать, и то, что вплоть до 1933 года и противники говорили об убийстве, совершенном солдатами и офицерами гвардейской кавалерийской дивизии, служит убедительным доказательством того, как сильно укоренилось в Германии осознание своего государства как правового, и как мало оно включало в себя понимание того, что ведется подлинная гражданская война, представляющая собой продолжение русской гражданской войны. Когда несколько месяцев спустя Эуген Левине, глава правительства Баварской Советской республики, был приговорен к смерти и казнен, газета НСДП посетовала, что именно социалистическое правительство привело в исполнение первый в Германии с 1848 года смертный приговор по политическому обвинению. Поступок егеря Рунге и его подстрекателей невозможно оправдать ни в моральном, ни в правовом поле, так как он означал убийство беззащитных пленных. Но тот, кто говорит эту правду, тем не менее солжет, если не добавит к сказанному, что Карл Либкнехт и Роза Люксембург, совершенно или наполовину против своей первоначальной воли, возглавляли восстание против правительства, что в России ЧК уже год без суда и следствия расстреливала сотни и тысячи арестованных, а значит, беззащитных противников, среди которых 350 пленных, арестованных после восстания в Ярославле, и что офицеры, подстрекавшие егеря Рунге к его поступку, знали это. Более уместные, чем правильные и, несмотря ни на что, по большей части ложные заявления об "убийстве Карла Либкнехта и Розы Люксембург" – это заявления, которые отсвечивают еще в сообщении КПГ, датированном апрелем 1921 года, о так называемом предательстве Пауля Леви, которое можно воспроизвести следующим образом: Пауль Леви-де нанес своим борющимся товарищам удар в спину. Не так поступили Карл Либкнехт и Роза Люксембург. Они, мол, были против январского восстания 1919 года. Но они боролись вместе со всеми и пали в борьбе.7
Мартовские сражения 1919 года также разворачивались в опасной для правительства ситуации: большие волнения и широкие забастовки потрясли Центральную Германию и Рурскую область, а они были, не в последнюю очередь, вызваны гневом против правительства, которое не проводило обещанной социализации. Но между тем после проведения выборов 19 января, в ходе которых социалистические партии – в отличие от России – набрали только около 45% голосов, в Веймаре конституирует себя Национальное собрание. Может быть, не так уж не обоснованно подозрение, что правительство теперь, желая окончательно поставить под контроль положение в Берлине, по всем правилам ввело в город войска, в результате столкновений с которыми погибло 1200 человек, а правительственные войска часто проявляли особую жестокость в тех случаях, когда относительно небольшие войсковые подразделения сталкивались с большими скоплениями плохо вооруженного гражданского населения. Так, оберлейтенант Марло без достаточных оснований приказал своему подразделению расстрелять 29 матросов. Преувеличенные слухи о зверствах членов "Союза Спартака" в Лихтенберге привели войска в большое возбуждение, а последующие расстрелы по законам военного времени, в свою
