Европейская гражданская война (1917-1945) - Эрнст О. Нольте
В то время, когда Деникин предпринимал наступление на Москву, Колчак был уже разбит, а в октябре, когда с северо-западного направления армия генерала Юденича вышла к пригороду Петрограда, Деникин уже был вынужден начать отступление. Белыми армиями, союзниками, латышскими и эстонскими националистами, анархо-крестьянским движением Махно на Украине и украинскими националистами под руководством Петлюры, поляками и кавказцами велась совместная борьба против большевиков и вместе с тем скрытая, а иногда открытая – между собой, поскольку одни хотели восстановления российской империи, а другие – ее ослабления, поскольку одни боролись за собственную независимость, а другие – за завоевание земли или сохранение поставок сырья. Кроме того, эсеры и меньшевики, как на советской территории, так и в тылу белых, ввиду серьезной опасности победоносного вступления в Москву реакционно настроенного генерала фактически принимали сторону большевиков. Ленину было доподлинно известно, что победой в гражданской войне он в такой же степени обязан отсутствию единства в рядах противников, в какой и триумф революции объясняется заимствованием аграрной программы эсеров. Итак, к концу 1919 года части былой империи – и обширные – обрели самостоятельность: наряду с новообразованными прибалтийскими государствами, Финляндией, это была не в последнюю очередь Грузия. Но боеспособными и еще не окончательно лишенными боевого духа в ходе гражданской войны могли считаться только дислоцированные к северу от Крыма войска Деникина, командование которыми вскоре перешло к генералу фон Врангелю. Угрожающую внешнюю силу представляли собой только поляки, мечтавшие о восстановлении границ 1772 года. Русская буржуазия и русская аристократия перестали существовать, даже если многие их отдельные представители избежали физической расправы и затерялись где-то в огромной советской бюрократической системе: эксплуататорские классы были ликвидированы в соответствии с программой партии, а более миллиона их представителей в ходе величайшего перемещения беженцев, до сих пор известного миру, нашло вынужденный приют в странах Европы. " Между тем мировая революция лишилась двух стран, а именно Венгрии и Баварии. Но если Черчилль был не в состоянии сломить сопротивление Ллойд Джорджа со своим требованиям об оказании более серьезной поддержки белым, то главная причина этого обстоятельства состояла в том, что премьер-министр был очень обеспокоен революционными тенденциями в Англии и предпочел бы видеть большевистской скорее Россию, чем Англию. А 1920 год очень скоро обещал стать годом дальнейшего наступления революции.
В Германии во второй половине 1919 года тема коммунистической партии уже не стояла в центре обсуждения, тем больше внимания уделялось обсуждению кабальных условий Версальского мира, его лживой статьи 231 об ответственности за войну, оскорбительного требования союзников о выдаче немецких военных преступников и особенно прежнего кайзера. Партия была запрещена, и в ходе нелегально проведенного в Гейдельберге съезда она отмежевалась от тех левых радикалов, которые на первом съезде большинством голосов провалили вопрос об участии в выборах Розы Люксембург и которые теперь частично оказались в национал-большевистском фарватере, как двое уроженцев Гамбурга, Генрих Лауфенберг и Фриц Вольфгейм. Однако нет ничего невероятного в том, что генерал фон Лютвиц, чьими войсками год назад было спасено правительство СДПГ, был обеспокоен не только сокращением по требованию союзников численности сухопутных сил, но также ростом большевизма В первую очередь он имел в виду Независимую СДП, имевшую видимую тенденцию к усилению своего влияния. Эти опасения и понятное желание знать, что сроки проведения первых выборов в рейхстаг уже назначены, вылились в так называемый Капповский путч, отдавший Берлин на несколько дней в руки мятежной "Бригады Эрхардта" и вынудивший правительство Германии отступить сначала в направлении Дрездена, а затем в направлении Штутгарта.
Решающим фактором для скорой отставки рейхсканцлера путчистов Вольфганга Каппа, нашедшего серьезную поддержку, прежде всего, в Восточной Германии, наряду с противодействием берлинских служащих и нейтралитетом большинства рейхсвера, стала всеобщая политическая забастовка, с призывом к которой к рабочим обратились члены социал-демократической фракции в правительстве Германии. Этот призыв, в принципе, говорил языком пролетарской революции: "Мы совершили революцию не для того, чтобы сегодня снова признать кровавый режим наемников. Мы не заодно с остзейскими преступниками ‹…› Рабочие, товарищи ‹…› Пустите в ход любое средство, способное предотвратить возврат кровавой реакции ‹…› Бастуйте, отказывайтесь от работы и перекройте кислород военной диктатуре ‹…› Пролетарии, соединяйтесь!"
Не было ничего удивительного в том, что эта всеобщая забастовка оказалась направленной также и против правительства, к числу членов которого относился Густав Носке, и в том, что левое крыло НСДП сделало теперь попытку восполнить упущенное в 1918 году. Однако для правительства было весьма неожиданным то, с какой быстротой в разных частях Германии формировались подразделения Красной Армии, и то, как успешно все-таки пришли они к единению в отдельно взятом регионе, а именно в Рурской области. Здесь были уничтожены не только части рейхсвера, но и подразделения полиции, молва о немецкой "мартовской революции" была не напрасной. КПГ, правда, принимала в ней незначительное участие, и поначалу она даже намеревалась держать злорадный нейтралитет по отношению к борющимся приверженцам Эберта и Лют-вица, но молва скоро приписала ей и даже русским главную роль, это также способствовало большей ожесточенности боев, в ходе которых правительство даже было вынуждено применить войска. Против чего и была направлена всеобщая забастовка, с призывом к которой и выступила правительственная социал-демократическая фракция. Теперь добрых две недели Германия являла собой некую разновидность России, когда громыхала настоящая гражданская война между крупными вооруженными формированиями, и совершенно в соответствии с русским примером прозвучала речь Густава Штреземана, с которой он выступил 28 марта 1920 года перед руководящим комитетом своей партии: удалось-де установить, что здесь, в Берлине, находились офицеры русской Красной Армии, и что Лениным в Германию направлены народные агитаторы. С фотографической точностью развитие отношений в Германии отражало отношения в России. "Подобно тому как у нас разоружают армию и намереваются формировать батальоны из рабочих, точно
