Европейская гражданская война (1917-1945) - Эрнст О. Нольте

но прежде всего жалкие деревянные хижины русских крестьян и убогие квартиры русских рабочих противопоставлялись куда более богатому и цивилизованному уровню жизни европейцев, причем противопоставлялись таким образом, что хотя в сознании искушенного наблюдателя и всплывали радостные картины социалистического реализма, простые солдаты из многих европейских стран, несмотря на явную односторонность этих картин, не считали их совсем недостоверными. В всяком случае так казалось тем немецким солдатам-ополченцам, "фронтовые письма" которых, пришедшие "с Востока", в 1941 г. опубликовал служащий министерства пропаганды, и он наверняка не делал бы этого, если бы считал их только пропагандой, которая многими немецкими солдатами воспринималась бы как лживая и искажающая реальную картину. В этих письмах речь идет о "проклятой" или "жалкой" стране, где "прямо за чистым домом или какими-нибудь ухоженными садами" люди голодают, где крестьяне, лишенные земли, живут в условиях "хозяйственной барщины", каких не бывало даже в самый мрачный период немецкого средневековья. Улицы – не что иное, как просто песок, а деревни и города состоят из маленьких деревянных хижин, среди которых высятся немногочисленные дворцы, принадлежащие партии или каким-либо "бонзам"; безработный в Германии живет "как король в сравнении с этим народом". Правда, напрашивался вопрос, почему в таком случае богатая Германия все-таки напала на такую бедную страну, и на него отвечали в том смысле, что комиссары смогли выжать из этой бедности "новое, хорошее оружие", причем на комиссаров и евреев возлагали ответственность за те ужасные картины, которые, как утверждали авторы писем, они видели сами: мужчины, женщины и дети, распятые на стенах домов, прочие жертвы, замурованные в тюремных камерах и зверски задушенные, наконец, даже застенки, в которых жертвы умирали мучительной смертью от газовых горелок.23 Из всего этого следовало только одно: европейцам надо объединяться в борьбе против этой нечеловеческой и антиевропейской системы. Кто знал, что, например, журнал итальянских фашистов назывался "Анти-Европа", кто был готов признать, что концентрационные лагеря и пыточные камеры существуют не только в Советском Союзе? Лишь очень немногие, как, например, обер-лейтенант Гельмут Гроскурт, считали, что у немцев совершенно неверное представление о Советском Союзе и что русские офицеры, которых ему приходилось допрашивать, в основном люди умные и образованные. 24

Во всяком случае, почти из всех европейских странах собирались добровольцы, готовые сражаться против коммунизма, и из них формировалось значительное количество подразделений СС. Датчане сформировали добровольческий корпус "Дания", валлонские добровольцы из движения Дегреля сформировали штурмовую бригаду СС "Валлония", французы к концу войны сформировали целую дивизию СС "Карл Великий". Немало эстонцев и латышей вскоре после 22 июня присоединились к вермахту и позднее тоже вошли в дивизии СС. Подобно тому как гражданская война в Испании представляла собой международный конфликт, война Германии против Советского Союза была войной международной. Если Советский Союз, по-видимому, не так уж неохотно причислил польскую армию, сформированную из товарищей тех, кто погиб в Катыни, к западным союзникам (прежде чем сам позднее сформировал вспомогательные войска из поляков и румын), то добровольцы из Европы до конца сражались в вермахте и войсках СС, и не приходится сомневаться, что многие из них встали под знамена национал-социалистской Германии по убеждению, а не просто сообразуясь с ситуацией. Правда, чувствовалось, что как раз самые убежденные стремились к тому, чтобы, приняв участие в кровопролитной борьбе, завоевать для своей страны право на независимость в будущей Европе "нового порядка", право, которое, по-видимому, уже не казалось им чем-то естественным и нерушимым.

Оставалось только добиться независимости для туркестанских и татарских частей СС, которые ставили под угрозу не только понятие германской расы, но даже расы арийской, так что в принципе можно говорить о том, что движение против большевизма охватило почти весь мир и в нем участвовали все, кроме евреев. (Правда, английских и американский соединений не было в немецком или немецко-итальянском лагере, хотя можно вспомнить о таких известных или просто интересных интеллектуалах, как Эзра Паунд, а также сын бывшего индийского министра Амери). Однако только русских добровольцев можно было сравнить с лакмусовой бумагой, которая свидетельствовала о наднациональном характере соответствующих идеологических притязаний.

В немецком вермахте русских добровольцев было много и появились они рано, однако долгое время их официально не признавали и прежде всего использовали в сугубо практических целях. В тяготах и бедствиях зимнего периода войны многочисленные подразделения использовали русских военнопленных, добровольно вызывавшихся работать, как вспомогательную силу, и когда в целом они зарекомендовали себя хорошо, многим начали выдавать оружие для охраны складов или борьбы с партизанами. В 1942 г. из них стали формироваться первые настоящие соединения, как, например, "Бригада Каминского", и обер-лейтенант Штауф-фенберг, возглавлявший группу в организационном отделе Генерального штаба армии и уже тогда известный своими выдающимися способностями и решительностью, направил эти способности на то, чтобы сформировать русские части. Однако он натолкнулся на решительное сопротивление главнокомандования вермахта и – косвенным образом – самого Гитлера, который хотел сохранить полную свободу действий по отношению к России, но который, очевидно, очень хорошо помнил определенные события периода гражданской войны, когда, например, целые полки переходили на сторону большевиков. Когда же, несмотря на это, осенью 1942 г. число русских "пособников" начало исчисляться сотнями тысяч, это объяснялось тем, что некоторые группы армий, а также генеральный штаб еще располагали возможностью действовать, о которой Гитлер не имел никакого представления. Что касается "легионов", состоявших из представителей других народов Советского Союза, то их формирование осуществлялось с его полного согласия, и часто в этой ситуации было трудно провести четкую границу. Почему бы в конце концов и "генералу восточных войск" не иметь и русских под своим командованием?.25

Однако все офицеры из штабов групп армий (и среди них в первую очередь полковник Тресков из группы армий "Центр"), а также из генерального штаба и отдела пропаганды вермахта, которые хорошо понимали, к каким серьезным потерям может привести война, отдавали отчет в том, что только создание русского правительства под руководством человека, который был бы хорошо известен населению Советского Союза, может изменить ход событий и придать войне какой-то творческий смысл. Они не сомневались в том, что несмотря на все ужасы военной зимы среди русских военнопленных много крестьян, которые ненавидят колхозный строй, а также офицеров, чьи родственники погибли в лагерях НКВД. Они, правда, понимали и то, что на большой успех рассчитывать не приходится и что пропаганде, ведущейся среди солдат Красной Армии и в советском тылу, верить не будут до тех пор, пока не будут даны надежные гарантии относительно будущей судьбы России. Даже руководство министерства по делам Востока все больше и больше соглашалось с