Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция - Виктор Михайлович Холодковский

и бывших депутатов сейма, действует в согласии со всей социал-демократией Финляндии, которая считает теперешнюю революцию единственным средством создать лучшее будущее. Цель, которую она ставит, — это сделать из Финляндии свободную, независимую и демократическую республику, которая жила бы в мире и занималась развитием своей культуры». «Немецкие рабочие, — говорилось далее, — не допустите того, чтобы вас заставили воевать против нашей страны. Уже ваши собственные представители в рейхстаге энергично протестовали против вашей отправки в Финляндию. Надо надеяться, что общественное мнение Германии заставит германское правительство вскоре отозвать вас отсюда домой. До этого сохраняйте строгий нейтралитет! Зачем вам, немцам, препятствовать победе угнетенного народа? Наша Красная гвардия не хотела бы сделать по вас ни одного выстрела. Мы хотели бы обращаться с вами по-дружески. Но если вас поведут в бой против нас, наша Красная гвардия с своей стороны готова бороться против вас всеми своими силами».

13 марта на Аландские острова была направлена делегация Совета Народных Уполномоченных в составе Г. Болдта, Р. Эстермана и Ю. Лайне. Немцы гарантировали представителям неприкосновенность, но фактически обращались с ними как с пленными.

15 марта представители СНУ прибыли на немецкий линкор «Рейнланд». По поручению своего правительства они осведомились, какие цели преследует высадка немецких войск на Аландских островах и предполагается ли присоединение островов к Германии, и заявили, что рабочий класс Финляндии готов прекратить гражданскую войну сразу же, как только народу будет обеспечена свобода, поэтому они готовы вести переговоры с командованием немецких войск, полагая, что Германия не собирается подавлять свободу народа. Командир «Рейнланда» ответил, что Германия не признает Совет Народных Уполномоченных, но так как «признанное Германией правительство Финляндии» попросило о защите, Германия направила свои войска на Аландские острова с целью «установить порядок и мир». Представители революционного правительства передали просьбу к германскому правительству вступить в переговоры. Командир корабля ответил, что не знает, согласится ли на это германское правительство, но просьбу обещал передать.

Сообщение о желании революционного правительства Финляндии вступить в переговоры с Германией вызвало интерес у тех кругов германского МИД, которые сомневались в целесообразности посылки войск в Финляндию. У них возникла идея, нельзя ли уладить вопрос в интересах Германии и без экспедиции или, во всяком случае, сведя ее к минимуму. 13 марта фон дем Буше дал указание германскому посланнику в Стокгольме направить к Эккерё тайного советника Рицлера. Если бы красные выразили пожелание заключить с белофиннами договор при посредстве немцев, то Рицлер должен был всячески способствовать осуществлению такого решения. Однако он должен был заявить красным, что немцы твердо решили во всяком случае «отразить волну большевизма» и очистить Финляндию от русских (в это время в Финляндии уже не было русских войск, за исключением небольших команд на кораблях). Красные должны были также признать мирный и торговый договоры, заключенные белофиннами с Германией (что обеспечивало превращение Финляндии в вассала Германии), а «в остальном» Германия-де не собирается вмешиваться во внутренние дела Финляндии. Фон дем Буше выражал надежду на то, что в случае переговоров с красными Германии не понадобится посылать войска в Финляндию. План этот был, разумеется, абсолютно нереален уже потому, что революционное правительство не собиралось идти на мировую с белыми, а тем более признавать кабальные договоры. Но он отпал не из-за позиции красных, до выяснения которой дело даже и не успело дойти, а по другим причинам.

Во-первых, белофинны всполошились, пронюхав о каких-то контактах между красными и Германией; они испугались, как бы Германия не раздумала послать свои войска для их спасения. В Берлине сразу были получены просьбы и от представителя белофинского правительства Ельта, и от самого Маннергейма не вести переговоров с красными. Белые, конечно, понимали,что германские империалисты сочувствуют им, а не красным, и не предадут их, а наоборот, могут заставить красных пойти на компромисс, на уступки. Но финская буржуазия не хотела слышать ни о каком компромиссе: в своей жажде мщения она не согласилась бы ни на что меньшее, чем сокрушительный разгром рабочего движения. Буржуазия считала, что если не довести дело до конца, не обескровить совершенно рабочий класс, не дать ему такой урок, чтобы запомнился навеки, то через небольшое время можно опять ждать революции. Поэтому половинчатый план некоторых кругов германского МИД белофиннов абсолютно не устраивал и если бы эта позиция была принята Германией, то белофинны могли бы отвернуться от нее и обратиться к Антанте, чтобы с ее помощью осуществить свою «мечту» о неслыханной кровавой бане. Об этом осторожно, но довольно ясно белофинны намекнули немцам. Представитель политического отдела германского генштаба Штейнвакс 21 марта телеграфировал из Стокгольма, что в Финляндии уже знают о возражениях в Германии против отправки экспедиции. Свинхувуд, сообщал Штейнвакс, «также слышал, якобы Германия откажется от экспедиции или ограничит ее минимальными размерами. Он, как и все финские господа, считает, что, действуя таким образом, Германия утратит свое значение не только в Финляндии, но на всем Балтийском море».

Этот намек Германия не могла игнорировать. 19 марта германское МИД с ведома белофинских представителей в Берлине направило главе СНУ К. Маннеру следующую депешу: «Германское правительство не имеет возможности вести переговоры с правительством народных комиссаров, так как оно до сих пор не признало правительство народных комиссаров. Однако нет никаких препятствий к тому, чтобы уполномоченный комиссаров прибыл на Аландские острова и сообщил..., что они хотят передать германскому правительству». Но какой смысл имели дальнейшие контакты с правительством, которое не намерено вступать в переговоры? 16 марта представители СНУ уехали с Аландских островов. Дипломатические шаги революционного правительства не могли предотвратить интервенцию, ибо она была делом решенным.

Во-вторых, о том, чтобы не посылать войска в Финляндию, в Берлине уже не могло быть и речи, ибо просьбы белофиннов о германской помощи все больше напоминали крик утопающего. «Нужна была срочная непосредственная помощь. Одни поставки оружия были недостаточны», — писал Людендорф, оценивая положение. Начавший войну с полной уверенностью в победе без посторонней помощи, Маннергейм еще в середине февраля сообщил корреспонденту «Кельнише цейтунг», что белофинны ожидают от немцев лишь поставок оружия. «Мы, — заявил Маннергейм, — гордый народ с настолько сильно развитым национальным сознанием, что лучше освободим себя сами; мы считаем себя достаточно сильными для этого». Когда немцы обещали Ельту прислать войска, сенатор Ренвалль спросил Маннергейма, могут ли белофинны без помощи немцев одержать победу. «Я абсолютно убежден в этом», — театрально ответил Маннергейм. Ренвалль тут же поручил В. Теслеву выехать в Берлин и передать там, что белофинны отклоняют немецкую помощь. Теслев категорически отказался передавать такое заявление, считая